Беременские музыканты

укуренный бред на рассклабоне с 3 часа ночи в середине прошлого июня перед экзаменами

Осторожно! 18+

Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у этого мельника юноша -
хороший юноша, умный и сильный. Любил, конечно же, мельник со своим
юным рабом развлекаться: и в рот его ебал, и в задницу, и издевался над
ним, и связывал... Каких только развлечений бедный юноша Оцел не
натерпелся! И однажды, из-за очередной пытки злого хозяина, сделался
юноша калекой (дабы не повышать рейтинг до NC-21, автор не будет
указывать вид издевательств).

Видит хозяин: ослабел Оцел, не годится больше для работы, да и выгнал его из дому.

Испугался юноша: "Куда я пойду, куда денусь? Слаб я стал, да калека!". А
потом подумал "Видел я афишу фестиваля в Беремене, пойду-ка я на
фестиваль, да сделаюсь уличным музыкантом".



Так и сделал, пошел Оцел в город Беремен. Идет он по дороге и поет. И вдруг видит: лежит на дороге девушка, тяжело дышит.

- Отчего ты так запыхалась, девица? - спрашивает Оцел. - Что с тобой?

- Устала, - говорит девушка, которую, кстати, зовут Сомака. - Пожалей
меня! Жила я у охотника, долго жила. Девственность ему свою отдала, и в
попу давала, и после минета глотала, а теперь вот - потолстела, для
ебли, видите ли, не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня, а кровь-то
на жертвенный алтарь набрызгать. Вот я и убежала от него, а что дальше
делать не знаю.

- Пойдем со мной в город Беремен, - отвечает ей Оцел. - Сделаемся там
уличными музыкантами. Пиздишь-то ты много и громко, голос у тебя
хороший. Ты за ударные сядешь, а я петь буду и на гитаре ебашить.

- Что ж, - говорит Сомака. - Пойдем.

Пошли они вместе. Сомака идет - пиздит не затыкаясь, Оцела же мозг кипит, да уши в трубочку сворачиваются.



Шли они, шли и вдруг видят: сидит на дороге мужик, печальный сидит, невеселый.

- Что ты такой невеселый? - спрашивает Сомака.

- Ах, - говорит мужик, - пожалейте вы меня, молодежь! Жил я у своей
хозяйки, долго жил, шлюшек в ее борделе жизни учил. А теперь вот стар
стал, и пенис мой полуметровый чуть посморщился. Видит хозяйка - не
удовлетворяю я не ее саму, не ее ебливых сучек, да и задумала меня в
речке утопить. Я и убежал из дому. А что дальше делать, как
прокормиться, не знаю.

Оцел ему отвечает:

- Пойдем с нами, Конф (а именно так звали мужика), в город Беремен,
станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и
на скрипке играть, Сомака - петь и на ударных ебашить, а я - петь и на
гитарке-то херачить.

- Я че, на пидора похож? Да ну в пизду, я на басухе! - сказал Конф.

На том и договорились. Идут они вместе. Сомака опять пиздит не
затыкаясь, Конф про своих шлюшек ебливых рассказывает, Оцел идет и идет,
а уши все больше в трубочки сворачиваются.



Шли они, шли. Проходят мимо одного двора и видят: сидит на заборе парень и орет во все горло.

- Ты что, петушок что ли? - грозно говорил Конф.

- Слышь, бля, ротик оффни, - резко бросает Сомака.

- Че, бля, мамашину юбку потерял? - спрашивает Оцел.

- Ах, - говорит Пантук, как в принципе и звали парня, - пожалейте вы
меня! Завтра к моим хозяевам гости приедут, а я вот, блядь, через забор
лез, да яйцами на него и сел! - пропищал он.

Отвечает ему Оцел:

- Пошли, кастрат, с нами в город Беремен, станем там уличными
музыкантами. Так и быть, мы даже петь не будет - только ты будешь, как
Витас голосить.

- Что ж, - говорит Пантук, - я с вами.

И пошли они вместе. Сомака снова пиздит не затыкаясь, Конф про своих
шлюшек ебливых все дальше рассказывает, Пантук и то и другое умудряется
комментировать писклявым голосом. В общем, Оцел впервые начал серьезно
задумываться о самоубийстве.

Шли они, шли, и вот настала ночь. Оцел и Сомака легли под большим дубом,
Конф сел на ветку, как последний лох, а Пантук, покурив косячок,
взлетел на самую верхушку дерева и стал оттуда смотреть по сторонам.
Смотрел, смотрел и увидел: светится невдалеке огонек.

- Ебать, ребят! Там кактус светится! - говорит Пантук.

Оцел говорит:

- Надо узнать, что это за огонек. Может быть, поблизости дом стоит.
Хоть, бля, нормально посплю, а если там комп есть, контру поставлю, да
вздрюкну всех.

Сомака говорит:

- Может, в этом доме гандоны есть. Ебаться-то охота, да выглядите вы, как бомжи - ноги раздвинуть страшно.

Конф, оглядывая Сомаку, говорит:

- Может, в этом доме и девочки есть ниче такие, я б тоже потрахался.

А Пантук говорит:

- Может, в этом доме крысы есть. Я бы понюхал.

- Заткнись, нарик кастрированный, - отвечают все в один голос.



Встали они и пошли на огонек.

Вышли на поляну, а на поляне дом стоит, и окошко в нем светится.

Оцел подошел к дому и заглянул в окошко.

- Что ты там видишь, Оцел? - спрашивает Пантук.

- Вижу я, - отвечает Оцел, - сидят за столом парнишы, вискарь, как воду,
хлещут, в картишки поигрывают. Ох, а вон тот у стены симпатяшечка!

- Ох, как есть хочется! - сказала Сомака.

- Ох, как пить хочется! - сказал Пантук. - А травки у них, кстати, нету?

- Бля, ну че, Оцел, ты, короче, парнишу того ебешь, я вон тех трех красоток. Ок?

- А я? - спросила Сомака.

- А ты стоишь и не пиздишь!

- Бля, над их как-нибудь выкурить. Хм... А людей можно курить? - спросил кастрат.



Думали они, думали и придумали.

Оцел тихонько поставил "передние ноги", как назвал его руки Пантук, на
подоконник, Сомака взобралась на спину парня, Конф вскочил на спину
Сомаке, увидев, что она стоит раком, а Пантук снова дунул и взлетел на
голову Конфу.

И тут они разом закричали: Оцел - от страха, что сейчас хрустнет его
позвоночник, Сомака опять пиздела не затыкаясь, только теперь визгливо и
громко, Конф начал рассказывать о системе Фрэйда голосом Джигурды, а
Пантук закукарекал.

Закричали они и ебанулись через окно в комнату, потому что кастрат умудрялся еще и танцевать.

Испугались парниши и девчонки сексуальные и убежали в лес - там групповушку устроить.

А Оцел, Сомака, Конф и Пантук сели вокруг стола. Ели-ели, пили-пили,
курили-курили, ебались-ебались. И вот, наконец, наелись, напились,
накурились, обкончались и спать легли.

Оцел растянулся во дворе на сене, Сомака хотела вначале усесться пиздой
на его все еще стоячий хуй, но потом улеглась перед дверью, Конф
свернулся клубком на теплой печи, а Пантук в который раз дунул и
взлетел на ворота.

Потушили они огонь в доме и заснули.



А ребятишки-картежники сидят в лесу, курят после секса и смотрят из чащи
на свой дом. Видят: огонь в окошке погас, темно стало, и послали они
одного чувачка уторченного посмотреть, что в доме делается. Может, зря
они так испугались. Подошел укурок к дому, отворил дверь, зашел на
кухню. Глядь, а на печи два огонька горят.

"Наверное, то угли, - подумал чувачек. - Вот я сейчас лучинку разожгу".

Ткнул он в огонек лучинкой, а это был Конф курил. Папироска его погасла,
и зарычал он голосом Джигурды, да ебанул полуметровой балдой парнишу по
лбу.

Торчок думает: нихуя себе эротические глюки, и в дверь. А тут Сомака его
за хуй схватила и давай дрочить. Торчок - во двор. А тут его Оцел:
"Мм... Сладкий, иди ко мне!" Парниша - в ворота. А с ворот Пантук как
закричит:

- Ку-ка-ре-ку! Я дятел счастья!

Кинулся укурок со всех ног в лес. Прибежал к своим товарищам и говорит:

- Беда! В нашем доме поселились страшные великаны. Один мне своим хуем
по лбу постучал, другой мне мой хуй оторвать собирался, третий в жопу
выебать хотел, а четвертый траву хотел видимо отнять!

- Ох! - сказали парнишы. - Пиздохать надо отсюда!

И ушли они из этого леса навсегда.

А беременские музыканты: Оцел, Сомака, Конф и кастрат-наркоман Пантук,
остались жить у них в доме да поживать, групповушки устраивать, траву
растить да самогон гнать.

@темы: Написанное, Извращения

---

Итак, я снова здесь

Итак, я снова здесь. Новые стихи, рассказы, рисунки, мысли и чувства снова должны выливаться сюда, ибо больше некуда. Поехали.

@темы: Новое

---

Новости на начало лета :3

Рисунки. Психодел мышкой, остальное на Таином планшете :3
Иллюстрация Влад/Дима *О* по "Любить нельзя помиловать" (Рабочее название "Печему хреново быть педофилом, или как умереть придурком"

---

Из "нового", ноябрь-декабрь 2011

*кликни для большого формата*

@темы: Рисунки

---

Day1

Время. Дата... Цифры, не более... Бегут-бегут-бегут... Умирают на стле под ножом опытного патологоанатома-лени. Честно говоря, дохнут как мухи, но не пофигу ли нам?

Бесконецные мы... Бежать, столкнуться... Вспорхнуть, и камнем вниз... Влюбиться и убить...

Стремись, не вечен век.

Смерть, она одна для всех.

Придет и твой час, твой последний день...

Или первый?

---

туда-сюда

Симагино

«Симагино»


Нас было шестеро. Шестеро против пьянящей октябрьской ночи.

Вокруг - лес. Зловещий, пугающий, звенящий сверчками и таинственными
шорохами. Мы шли по шоссе сквозь него. Впереди светлел, маня к себе,
просвет - такой, казалось бы, близкий, но такой далекий залив.

Изредка проезжали попутки. Мы толпились в кучу на обочине и голосовали.
Машины, щедро осыпаемые проклятиями, проезжали мимо, и впереди лишь
мерещилось два светящихся красных пятнышка. Мы садились на обочину,
курили и, полусонные, вставали, чтобы идти дальше.

Веяло прохладой. Небо угнетало темнотой. Впереди - лишь просвет, по сторонам - лишь деревья.

Я обнимала уже трезвеющего и любимого тогда Рыжего, справа по обочине
шел Роберт неся на плече белую палку. Для самозащиты. Впереди, тоже в
обнимку, шла сестренка с этим дебилом. Рядом с ними - Андрей.

Боясь леса, мы перешептывались. Шли необычно тихо - без музыки, без пьяных выкриков. Прислушивались. Никто не смеялся.

- Знаете, когда... если мы выйдем я обязательно напишу об этом книгу.
Хотя нет, сначала поем, высплюсь, а потом - сразу писать... - сказала
сестренка, обнимавшая Жеку.

- Да, надо бы, - проговорила я, - Пить хочется...

Справа светилось окошко в незнакомом, но обрадовавшем нас доме. Чуть
дальше - огоньки на стройке. Идти туда стало как-то... лень. В конце
концов вперед, и только вперед, вшестером через лес.

- А если мы не выйдем? - спросил кто-то.

- Выйдем, куда ж мы денемся. Вопрос только в том - когда.

- Сколько мы прошли уже? - устало спросила сестренка, повернувшись к нам.

- Километров двадцать, не меньше. Уже половина четвертого...



Остановка. В лесу, на полу заброшенной дороге - остановка!

Сидим, засыпая, клади отяжелевшие головы друг на друга.

- Вы говно! Вы все говно! - вскочив, кричу я на них, - вы не можете даже встать и идти дальше!

- Ты тоже говно... - апатично приоткрывая глаза говорит Евген, - заткнись.

- И я говно, но самое главное - вы говно!



В машине тепло и уютно. Вшестером на заднем сидении. Водитель что-то
рассказывает, смеется над нами. Почти половина шестого утра. И
плевать...
__________

И как же дальше жить?

«И как же дальше жить?»


С чего мы вообще взяли, что в неделе семь дней? Кто нам сказал, что
только два из них мы отдыхаем, а остальные работаем? Кто придумал эту
систему?



Зачем иметь цель в жизни? Вот есть у тебя большая цель, ты к ней
стремишься, стремишься и рано или поздно добьешься. А потом что? Потом
делать нечего. Хоть сразу в могилу. Или выбрать цель еще глобальней,
цель, которой не добиться. Ты будешь мучаться, делать что-то, потратишь
свою жизнь... а потом поймешь, что всегда, постоянно делал все ради
какой то херни и сдохнешь, ничего не добившись и ни к чему не придя.



Просыпаешься с огромным зарядом энергии, желанием сделать что-то
полезное и глобальное. Работа и учеба занимают все время и энергию,
которую ты мог потратить на что-то реально более полезное. И дело не в
том, чтобы не работать и не учиться - дело в том что человеческое
общество изначально устроено так неправильно. И что бы ты не делал
рамки, установленные кем-то, не дадут сделать тебе большего.



А люди... люди не лучше. Они даже не сопротивляются. Их все устраивает.
Мы, люди, полны непонимания друг к другу. Седьмая стена, знаете ли, она
непробиваема. Стена холодного нежелания почувствовать единство мира и
человечества. Каждый сам за себя?...



И как же дальше жить?
__________

Любить больше жизни

«Любить больше жизни»


Закрываю глаза, зажмуриваю крепко-крепко, приоткрываю сначала один,
потому другой - комната, освещенная неярким светом настольной лампы и
монитором ноутбука плывет, тает, светлея. И вот уже вокруг не семь стен,
не захламленная собранными за недолгую жизнь воспоминаниями квартирка -
вокруг само воспоминания. И лежу я не на постели, лежу на барже, на
бетонной плите баржи. А стены - безграничные просторы. Точнее, стен нет -
ни одной из семи. Теплый, плавящийся от жары воздух, совсем
неподвижный, и ты даже не знаешь где ты, а где - он. А рядом - она.
Тогда не было этой холодной стены непонятной скрытности и непонимания,
тогда мы были совсем другими. Мы были теплыми, близкими, все было так,
как никогда бы не хотелось изменить. И ничто бы тогда ни смогло нас
поссорить. Мы были одно целое.



Как я рада что это рыжее чудо есть у меня и сейчас. Да, конечно из-за
холода зимы, из-за козлов и прочих прелестей жизни есть какое-то
недопонимание... Но несмотря на общественное мнение, несмотря на то, что
мы нравимся одним и тем же парням, несмотря на то, что мы обе сволочи,
мы вместе. Каждый вторник она приходит ко мне. От нее будто пахнет
летом. Иногда так хочется обнять ее и защитить от всего этого мира и от
всех тех ошибок, что наделала я, от всей жестокости и всего зла
психосоциума... Хочется дать ей больше, чем я могу, хочется, чтобы у нее
все было хорошо.



А тогда мы просто лежали на барже, щурились от солнца и были одним целым...
__________

Весна Диониса

«Весна Диониса»


Какая весна... она такая прекрасная... прекрасная своей неповторимой
серостью, обыденностью, безнадежностью... Мы ее так ждали - и вот ее уже
почти нет, и лишь дрожащий, нервный до безумия стук сердца напоминает
что она рядом. Да это и не весна даже... В прошлом году... Да, тогда
была весна. Тогда мы не спали - мы будто проснулись, будто жили,
невесомые, неприкасаемые, пафосные и до безумия откровенные. А сейчас...

Совсем недавно я поняла что люди реальны. Что они тоже живут, страдают,
чувствуют, плачут в одиночестве и отдают себя, целиком и полностью, всей
своей душой, на растерзание пьяной толпе. Совсем недавно они были лишь
эфемерными марионетками. Они думали то, что я хотела, делали то что я
хотела, верили в то,что я им внушала... Во всяком случае мне так
казалось. И жизнь была яркая, наполненная дымом дурманящих крепких
сигарет, вульгарными поцелуями, показными слезами. Жизнь была
бесконечным существованием точки внутри недвижимой сферы.

Так неприятно... Мне почти 14... Пятая часть жизни уже прошла... А я еще
не сделала ничего, за что могла бы гордиться собой. Мои мысли, чувства,
мой мир... Да, мир именно мой... Как сказал практически коллега Фрэнки,
в нашем мире, в нашем персональном, который у каждого свой, мысль и
вещь по плотности равны и абсолютно материальны. Я не хочу уходить из
своего мягкого мира, наркотически-надурм­аненного дешевым безвкусным
парфюмом. Я буду жить в нем. Я сдохну в нем... вот уже почти... И мне
все равно что будет. Мне плевать что останется от меня вам. Я стремлюсь к
тому же, к чему и вы - я стремлюсь жить.

И пусть сдохнут все эти завистливые грубые скотины. А я буду жить. Это мое шоу, в нем другие правила!

Я буду писать, рисовать, читать до целомудренности развратные книги,
буду плакать и смеяться у вас на глазах, буду плевать вам в лицо и
никто, НИКТО меня не остановит.

Дионис, согласись, какая безумная, убегающая вдаль весна?



17 апреля 2010
__________

Осень is love

«Осень is love»


Как же я люблю осень.

Когда понимаешь, что вот-вот - и закончится еще один год в твоей никчемной жизни.

Когда сердце уже бьется в томительном ожидании чуда.

Когда будто вновь оживаешь, чтобы, словно поденка, умереть следующим же рассветом.

Когда живешь ночью, а днем замираешь на постоянный график школа-обед-интернет­.

Когда даже один рыжий листик приносит счастье, а шуршание всего его братства под ногами приводит в неописуемый восторг.

Когда мысли материальны, текучи и вязки словно вишневый сироп.

Когда... когда даже время останавливается, замирает, чтобы услышать как бешено колотится сердце, выстукивая ритм счастья...





16 июля 2010
__________

Любовь

«Любовь»


И вот, когда душа уже падает сверху и разбивается тысячами сияющих на
солнце осколков, и ты понимаешь, что больше не чувствуешь к этому
человеку ничего, он совершает такие поступки, за которые хочется вновь
его полюбить. Нет, это вовсе не цветы или поход в кино. Это... наверное
это проявление эмоций. Когда еще вчера бездушная скотина уже сегодня,
холодным зимним вечером, накидывает на твои плечи теплый плед... Когда,
вставая утром, ты замечаешь приготовленный завтрак и записку с одним
единственным коротким словом "Люблю", написанную таким знакомым
почерком...



А может все это по привычке? Ну как чистит человек каждый день зубы...
Не от особой же любви к зубам он это делает? Просто так надо, так делают
все - не больше.



А может этой самой любви и вовсе нет? Может ее выдумали... Ну там ради
развлечения например. Или вовсе для удовлетворения своих животных
потребностей...



И даже если она есть, то сможете ли вы однозначно ответить что же такое
любовь? Когда в животе порхают бабочки, а сердце бьется часто-часто, аж
дыхание захватывает! Но это ли любовь? А может когда ты готов сделать
для человека все, что бы он не попросил, и отдать ему все материальные
богатства, продать ради него все свои духовные ценности, подарить все
мысли, чувства, всю душу человеку... может это любовь? Или когда ты
просыпаешься а внутри тепло-тепло, хотя за окном идет снег а отопление
вот уже неделю отключено?

И никогда на вопрос, что же такое любовь, не услышать двух одинаковых ответов. Для всех любовь такая разная...



Наверное, даже самый последний человек, не просто оступившийся на своем
жизненном пути, а упавший на самое дно, все же знает, что такое любить.
Ведь любить, это прежде всего доверять кому-то и о ком-то заботиться, а
без доверия и заботы мы все остаемся животными, частями бездушного,
безмозглого стада.
__________

Осень

«Осень»


Я всегда любила осень. С детства я считала ее яркой,
праздничной, как украшение перед зимой. Я не воспринимала дождь, хмурые
лица прохожих, я видела только яркие листья, только праздничную маску.



Почему-то в этом году осень переживается особо тяжело. Может это из-за
глупой детской влюбленности, а может просто стала старше. Вчера
заметила, что не вижу листьев - вижу только грязную серую кашу под
ногами, которая когда то и была ими. Хмурые, озлобленные, нет, даже не
люди, -существа выглядывают из-под сдвинутых на лоб шапок, из-за высоких
воротников.



Я всегда любила дождь. Он был... он был почти как друг. А сейчас его
нет. За всю осень дождь шел раз пять. Такое чувство, что он просто
капает в душе, создавая там свою осень. Холодные капли, стекающие по
остаткам сознания...



Скорее бы зима. Я надеюсь, что хоть в этом году снег не будет грязными
черными кучами лежать у дорог, на тротуарах, на газонах... Снег должен
быть белым, он должен быть чистым и мягким настолько, чтобы не хотелось
скорее уйти домой, укрыться от него.



Я помню, в детском саду, бабушка как-то меня спросила кем бы я хотела
стать - зайчиком или белочкой?, а я ответила что человеком... Так будь
человеком, Ева, будь! Кто тебе мешает?





осень 2009

@темы: Написанное

---

из любви к любви

Недописанные мысли, изломанные фразы, пол первого ночи, лето...

Я не знаю что такое эгоцентризм. Я отдаю себя по кусочкам каждой вшивой собаке в подворотне. В моей жизни не осталось ничего, что я могла бы ценить. Не осталось даже меня самой.
В последнее время моя жизнь - смесь сигарет, дешевого алкоголя, ни на что не годных "мальчиков" и желания вырваться из этой западни. Меня блюет уже от моей лжи. Да, кто-то оказался прав - я вру даже себе. Наверное, мне так легче. "Ври всем, не верь никому. Иначе - смерть" - разве не мои слова? Я врала, вру и буду врать. Когда я первый раз за свою сознательную жизнь действительно сказала правду начались все эти обвинения. Я знаю, я правильно сделала, но...
Недописанные мысли, изломанные фразы, пол первого ночи, лето...
Жаль, очень жаль терять людей...
Странно. Мне легко переступить через свои принципы ради всего одного человека, но...

---

Зарисовки июльских ночей 2009

Про Мэтта и Мэлло

Конец

Сигареты.
Выдыхаю дым в это жемчужное небо.
Жемчужное небо полное слез.
Когда не стало тебя я всегда сижу тут.
Ты тогда принес мне сигареты.
Помятую пачку в крови.
Только чтобы я пустил тебя переночевать.
А теперь... тебя нет...
Тогда в моем теле было 18 пуль.
И ни одна не задела важный орган.
А ты умер.
Хотя ни одной пули в твоем теле не было.
Лучше бы умер я.
Прости.
Ты сказал.
Перед тем как мы отправились.
Ты сказал, что есл я выживу...
...а ты нет...
...то я должен буду забыть тебя.
И я заплакал.
Первый раз в жизни.
Так как сейчас плачет это жемчужное небо.
Я не хочу жить без тебя.
Прошел ровно месяц.
Я к тебе Мелло.
/Выстрел./
Я... Скучал... По... тебе...

Закат

Такое красивое небо.
Розовато-лиловое.
Закат.
Ты снова куришь.
Ты всегда так много куришь.
Помнишь, как мы в детстве смотрели на закат?
Как солнце нежно касалось верхушек деревьев...
Как ветер приносил вечернюю прохладу.
Помнишь?
Давай смотреть на закат.
Возможно следующий мы и не увидим.
Да, я думаю что это будет так.
Как бы я хотел, чтобы этот закат длился вечно.
Никакой мафии, никаких похищений.
Только ты и я.
Так хочется подойти и обнять тебя.
Сказать что я тебя люблю.
Попробовать на вкус твои губы.
Запутать пальцы в твоих непослушных волосах.
Так хочется...
Мэтт, прости что я тебя в это впутал...
Я не хотел...
Я... я не должен плакать.
Не должен.
К тому же...
...у нас впереди вся ночь...
И я сделаю, то что хотел столько времени.
Только потому, что это последняя ночь.
Ночь волшебства...
Как последняя ночь года...
Только это последняя ночь нашей жизни.
Прости.

In the city

Город.
Высокие панельные многоэтажки.
Тысячи, десятки тысяч одинаковых серых домов.
И в одном из них ты.
Сидишь в прокуренной насквозь комнате.
А я тут, я полу-труп.
Ты наверное ни разу не вспомнил обо мне.
Я хочу упасть и не двигаться.
Просто лечь и умереть.
Так больно.
Но я не могу.
У меня есть цель.
Сука, ты понял?
Не дождешься.
Я не сдохну.
Я знаю, что ты - Кира.
И я это докажу.
Даже ценой своей жизни.
Где живет этот чертов Мэтт?
Целый город, наполненный миллионами людьми.
Огромный мегаполис.
И я должен найти тебя.
Найти, чтобы не умереть.
Нет, не от ран...
Я все равно умру...
Но перед эти...
...я хочу увидеть тебя.
Я... тебя... люблю... Мэтт...

От проблем

Уже ночь.
Темно.
Мы едем на мотоцикле.
По шоссе.
Ты сидишь сзади, прижавшись ко мне.
Обхватив меня руками.
Такие горячие руки в этой холодной ночи.
Я увезу тебя от проблем.
От Киры.
От всех.
Теперь ты только мой.
Сзади раздается твой хриплый голос.
С утра ты снова кричал на меня.
Ты просишь купить шоколада.
Мы проехали сегодня немало миль.
Разыскиваемые всеми.
Мафия, полиция, СПК.
Я остановился у ночного магазинчика.
Я купил шоколад и сигареты.
Мы едем вдоль пляжа.
Ты, дрожащий от холода, предлагаешь мне искупаться.
Холодная черная вода.
Твое идеальное тело.
Рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы.
Я вижу что тебе холодно.
Подхожу и обнимаю тебя.
Сейчас мне можно.
Тебе теплее?
Я люблю тебя...
И никому не отдам.
Слышишь, Мелло?
НИ-КО-МУ!


__________

Про Итачи и Саске

Только не плачь

Твои глаза полны слез.
Снова.
Ты всегда плачешь, когда я говорю что ничто не вечно.
Ты еще совсем ребенок.
Ты не хочешь это принять.
Но должен.
Я убил наших родителей.
Убил весь клан.
Я думал что стану жестоким.
Думал что смогу тебя убить...
Но не смог...
Нет, я не слаб...
Просто я влюблен...
В тебя, глупый маленький брат...
В тебя...
Не плачь.
Только не плачь.
Ты мог бы иметь все, если бы захотел, но ты выбрал меня...
Спасибо, Саске... и...
...прости...
- Братишка? Иди ко мне, только не плачь.
Подойди ко мне, посмотри как прекрасна ночь.
Подойди, не бойся, ты не упадешь.
Это не страшно.
Даже приятно.
Стоять на самом краю крыши.
Смотреть на жизнь людей.
Дай, я обниму тебя.
Прости.
Я не хочу быть слабым.
Я... люблю тебя.
/Утром у небоскреба Токио-сити в Нью-Йорке были обнаружены два тела.
Юноша лет 20 и маленький мальчик, на губах которого застыла улыбка.
Тела не опознаны. Похоже они упали с большой высоты....
Итак перейдем к другим новостям на сегодня.../

@настроение: ностальгия, блин

@темы: Написанное, Яой, Фанфик, Наруто, Тетрадь смерти

---

Твои слезы, моя смерть...

Название: Твои слезы, моя смерть...
Автор: Solnetta aka Hellish Yaoi
Бета: в активном поиске (писать на [email protected])
Фэндом: Наруто
Пейринг: Дейдара/Саске + второстепенные пейринги
Рейтинг: R - NC-17
Жанр: яой
Размер: макси
Состояние: заморожен
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кисимото-саме
Саммари: о том, что случилось, когда Итачи, убив семью, забрал брата в Акацуки.
Предупреждение: принуждение, ангст, всякая х@ета, мат, ГОМОСЕКСУАЛИЗМ, педофилия.
Размещение: только с этой шапкой. Обязательно ссылку автору (писать на [email protected])

Внимание.
Это работа прошлого лета.(Судя по датам в дневнике ТАК я писала три
года назад. 27.05.12) Старо, не расписано. Ужасно. Когда совсем не будет
сюжетов может быть перепишу красиво и яойно. А пока читайте так. Я не
перечитывала. Примерно помню что там. Выставляю только для ознакомления.
Мой литературный уровень уже намного выше, просто посмотрите что было
вначале. +Ни намека на бету.

Все равно читать

Этот мальчик был в организации уже три года. Еще один преступник ранга S. Удивительный мальчишка. На вид ему лет 16, но на самом деле нет и 13. Он всегда спокоен, холоден со всеми. Как и его брат. Кстати это именно Итачи и притащил его сюда. Убил всю свою семью, а братишку притащил. Дурень. Теперь маленький мальчик был в паре со светловолосым юношей, подрывником. Тот тоже был молод, но все же постарше. Казалось, что они всегда спорят, но на самом деле они друзья. Ходят слухи, что даже больше чем друзья. Мальчишка этот, мелкий который, имел, несмотря на возраст и, с виду, хрупкое телосложение, большую силу. Потомок сильнейшего клана Конохи в конце-концов. Он всегда без раздумья убивал врагов, и никогда не жалел о содеяном. С братом отношения у него были натянутые. В организации подозревали почему, но об этом предпочитали не говорить вслух. Лидер сначала не хотел брать девяти-летнего ребенка в такую организацию, но Итачи его как то уговорил. Большая часть организации предполагала что тот факт, что мальчишка хорошо готовит, смилостивил Лидера. Итачи так же интересная личность в огранизации. Как уже упоминалось ранее он перебил весь клан, оставив в живых, по непонятной причине, маленького братика, и забрав его сюда. Кисаме предположил тогда, что он или влюблен в малыша, или планирует его потом убить. Но никто точно не знал что в мыслях у этого угрюмого брюнета. Ах, да! Совсем забыл. Кисаме - это рыбообразный напарник Итачи. Он был по уши в него влюблен, но Итачи никогда не отвечал напарнику взаимностью. Напарники должны были жить вместе, дабы если лидеру вздумается дать какую-либо наисложнейшую миссию не приходилось искать товарища, думая где же он может оказаться. Но Итачи всегда избегал общества Кисаме, и показывался в общей с ним комнате только вечером,

перед сном, а вставал он так рано, что Кисаме даже если захотел бы, не смог проснуться к его уходу. Дни он проводил в лесу, и все кроме его напарника знали это, но не спешили рассказывать синелицему, так как боялись Итачи. Юноша владел секретами Мангекю Шаринган и был способен отправить непонравившегося ему в Мир Бога Луны, что являлось не самым приятным путешествием. Интересной, как поговаривали, парой были Какузу и Хидан. Но о них я знаю мало. Лишь слышал, что один весь зашитый и перештопанный ходит и за цент любого удавит, а второй мазохист и поклоняется Дзяшин-саме. Хотя может быть это всего лишь слухи. В этой странной компании также был кукольник, Сасори, который был намерен из всего что движется, да и что недвижется тоже, сделать марионетки. Дедара всегда уважал этого странного человека, хотя остальные его побаивались. И подрывник всегда этим пользовался. Они могли часами спорить на тему "Что такое истинное искуство" и никогда не могли уладить этот спор. Светловолосый юноша утверждал что исскуство это врыв, а Сасори пытался убедить его, что истиное искусство это вечность. Кстати в паре с кукловодом был еще один мутирующий паренек, Зецу. Его Сасори не переносил больше чем остальных, хотя их он тоже недолюбливал. Зецу был похож на огромный кактус в плаще. Единственное похожее в нем на человека была головва, и то глаза были желтыми. Лидер же никогда не показывал своего лица, и сам никогда не отправлялся на миссии, на сколько я знаю. Конан, единственная девушка в организации, считалась его напарницей, но о ней я тоже не много узнал тогда. Ах, да, забыл еще про ребенка-переростка.­­ Ходил такой псих в маске. Пожалуй самый ненормальный в организации. Он приставал к Дейдаре, чем очень его достал. Блондин даже пытался его взорвать, но это "чудо" не принадлежавшее, кстати, к организации, а просто по непонятной причине там слонявшийся и никем, кроме подрывника не прогоняемый, остался невредим. Ну вот, вроде, и вся компания. Ходили они в черных плащах с красными облаками и соломенных шляпах с колокольчиками. Все они были преступниками. Преступниками ранга S. Попросту говоря убийцами. Назывались они Акацуки. А, еще того, понравившегося мне мальчонку звали Саске. Ну вот как то так. Кстати говоря, не хотел бы я стоять на пути у этой группировки, настолько каждый из них был опасен.

Темноволосый мальчишка открыл глаза, потянулся и сел на кровати. Тело болело, в голове будто черти прыгали, перед глазами все немного мутилось.
- Говорил я тебе не напиваться так вчера, - голос блондина звучал глухо, на Саске все же смог определить что тот где то рядом, прежде чем повернул голову и увидел того рядом с собой в постели.
- Дейдара? - он закашлялся.- Я тебя разбудил?
- Да нет, я не спал уже давно. Лежал вот тут, думал, тобой любовался... - Дейдара неоднозначно посмотрел на мальчика и его губы растянулись в
плотоядной улыбке.
Тут Саске заметил что абсолютно голый, и обнимает напарника. Он покраснел, но не успел ничего сделать, так как блондин повалил его на подушку и стал целовать, нежно но требоватльно.
- Ты хоть помнишь что было вчера? - Дейдара провел одной рукой по внутренней стороне бедра своего друга, а другой стал ласкать его грудь,
срывая с губ мальчика тихие стоны, - Или тебе напомнить? - подрывник
коснулся рукой, с высунутым язычком члена Саске, и стал откровенно ласкать его, наблюдая за реакцией напарника и постепенно возбуждаясь от этого зрелища.
- Дей... Дей... ах.. у меня... задница... болит.... а...
- Ну, это нормально, хотя если хочешь я так больше не буду... - он прошелся язычком по всем длине члена язычком, а затем, убрав руку, обхватил его своими губами.
Саске срывался в стонах и временно забыл про их беседу. Дейдара вытворял такое, что через скорое время мальчик кончил ему в рот. Блондин знал, что теперь может делать с ним все что захочет, а Саске потом лишь снова скажет что у него задница болит, и в следующий раз все равно не будет сопротивляться. Дейдара раздвинул мальчишеские коленки и без разговоров вошел в жаркое тело. Он чуть-чуть замер, давай Саске привыкнуть к ощущениям, и начал грубо резко двигаться в нем, на что мальчик отвечал полу-звериными вскриками. Ощущения от вчерашней попойки заглушались в мозгу Саске сначала невероятной болью, но теперь все эти ощущения сменило беспредельное удовольствие. Дейдара был уже на пределе, и кончив в мальчишку, упал рядом с ним на кровать. Блондин заметил струйку крови стекающую по его плечу. Он даже не почувствовал сразу, что Саске с такой силой в него вцепился. Глаза брюнета, лежавшего рядом были помутнены от страсти, и, наверное, количества выпитого вчера. Несмотря на то что тот выпил меньше всех, он был еще ребенком, и алкоголь сильно на него действовал. Пока Дейдара вспоминал о вчерашнем, он увидел блестящую струйку, текущую по щеке любовника.
- Ты что?.. Малыш, - он нежно слизал слезинку, - не надо... Прости... Я не хотел сделать больно... - подрывник поцеловал искусанные в кровь губы мальчика.
- Я... - Саске заплакал еще сильнее, - я... тебя...
Вдруг в дверь громко постучали. Дейдара вскочил, и быстро вытерев плод их любви футболкой, подвернувшейся под руку, начал надевать джинсы. Стук в дверь стал более настойчивым, и он, схватив плащ и надевая его на ходу, подошел к двери.
- Укройся! - тихо сказал он Саске, и специально громко ругаясь подошел к двери, - Кого там еще принесло? Можно как то попозже было зайти?
Разбудили т...
Дейдара замолк, так как за дверью стоял недовольный Сасори.Блондин быстро выскочил за дверь, и, прихлопнув ее хорошенько, вопросительно посмотрел на кукловода.
- Тебя Лидер вызывал... Вместе с Саске... Просто вы самые трезвые похоже... У него там миссия... для вас...
- А ты? Блин! С утра пораньше будить! Да и Саске не очень то трезв...
Сасори повел его по коридорам к кабинету Лидера:
- Мой напарник напился в "куст" и где то шлялся всю ночь, а теперь дрыхнет. Остальные тоже. Так что нас, трезвых, трое. И кстати, на счет будить... лидер послал меня к вам еще минут двадцать назад, но, судя по звукам, я понял что мне вы будете не рады...
Дейдара покраснел и спрятал глаза за челкой.
- Да, еще, - кукольник подвел его к двери кабинета, - может это не мое дело, но у тебя сперма на губах... - он усмехнулся.
Подрывни­к еще сильнее покраснел, вытер губы рукой, и облизнул на всякий
случай:
- Так лучше?
- Да, намного, и приведи волосы в порядок... А то Лидер еще не то подумает... Ну подумает то он как раз то, но мы же этого не хотим?
Дейдара очень сильно пожалел о том, что не посмотрелся в зеркало перед тем как выйти, и, руспустив хвост, спрятал волосы за воротником плаща.
- Так я могу идти? - он усмехнулся.
- Ну... думаю да...
Дейдара толкнул дверь и зашел в полумрак кабинета.

Дейдара зашел в общую с Саске комнату.
- Эй? Ты где? - услышав шум воды, он направился к ванной, - ты как?.. Саске...
Саске стоял прислонишися к стене. Горячие струи по обнаженному телу. Юному обнаженному телу. Засосы, небольшие синячки с кровоподтеками,мест­­ами прокушена кожа, совсем немного.Волосы, отросшие за три года то, мокрые, прядями лежат на плечах. Как он прекрасен...
- Я подумал что ты захочешь сегодня отдохнуть. Меня на миссию отправили с Итачи. Он оказывается совсем не пьет. Ты в порядке?
- Да... - голос Саске предательски дрожал, - спасибо... что заботишься обо мне...
- Что то случилось? - голос Дейдары был взволнованным.
- Нет... Просто... - брюнет резко разврнулся, прислонился обнаженным мокрым телом к плащу дейдары и жвдно поцеловал его, - возвращайся скорее...
- Обязательно... Ну я пойду как бы... Меня Итачи ждет...
- Да... Иди...

- Сенпай! У вас плащ мокрый!
- Отстань, Тоби, не до тебя сейчас!
- Но Сенпай!
- Какого черта ты тут делаешь? - блондин явно готов был взбеситься, - И где Итачи?
- Тоби хороший мальчик. Тоби видел. Он пошел в вашу комнату когда Сенпай пошел к Лидеру.
- Чтооо? - глаза Дейдары округлились. Он отшвырнул Тоби в сторону и побежал к комнате. Вдруг совершенно непонятно откуда появился Итачи. Дейдара решил не показывать ничего ему, но расспросить Саске.

"на следующий день"
- Итачи? Сколько нам на миссию дано?
- Три дня, - холодный голос, как и всегда.
- Но ведь миссию мы уже выполнили? - Дейдара шел, и на ходу лепил очередную забавную игрушку.
- Раньше вернемся.
Они шли по лесу. На небе собирались тучи, серебристые нити дождя разрезали воздух. Дейдара предложил устроить привал, и раскинув вокруг ловушки-паучки, лег на траву. Дождь попадал сюда не особо сильно, потому что даже вода не могла проникнуть свозь столь густые заросли деревьев. Блондин закрыл глаза. Идеальное хрупкое тело. Темные волосы, разметавшиеся по подушке, и эти глаза... черные, глубокие, затуманенные страстью глаза... Дейдара соскучился по нему, хотя видел еще вчера. Плечо болело. Всего лишь украсть свиток, а он уже умудрился попасть под атаку.
- Мразь, - услышал он рядом, но не обратил бы внимания, если бы за словами не последовал удар в живот.
- Ты... чего? - из глаз покатились крупные слезы. Чего это он? Больно и обидно... Раньше они были лучшими друзьями...
- Ты, - удар по лицу, блондин попробовал уклониться, но это у него не поулчилось, - мразь! Как ты смеешь - Итачи ногой ударил в грудь лежащего подрывника, из груди блондина ввырвался хриплый вскрик, - трахать моего брата? - так вот что...
Дейдара попытался встать, но тут же упал. Голова закружилась. Дейдара знал, что во время вспышек ярости Итачи лучше молча сидеть, но он никогда его не бил. Брюнет резко намотал золотистые пряди длинных волос на руку и с силой потянул вверх, придавая Дею вертикальное положение, и снова ударил в живот. После этого по лицу. Со всего размаха. Тут же выступил красный след. Итачи толкнул подрывника обратно и стал пинать ногами, пинуть по всему что попадется, грудь, живот, лицо, ноги. Блондин кричал от боли и бессилия. Против Итачи он не мог сделать ничего. Только плакать. И ненавидеть.
- Если ты еще раз - снова сильный удар в лицо ногой, - хоть пальцем коснешься моего брата, я тебя - удар в грудь. Что-то хрустнулло и отдалось резкой болью, - убью, - красные запятые бешенно вращались вокруг зрачка, но вдруг глаза снова стали темными, - Я думаю ты понял.
Итачи развернулся и ушел, оставив блондина избитого и в слезах посреди леса.

Саске шел по коридору, когда увидел Дейдару, привалившегося к двери, с полностью закрытым челкой лицомм и в какой то неестественной позе.
- Дейдара! Ты вернулся! - мальчик подошел к Дейдаре и начал поправлять ему челку, - Я так... - он не договорил, увидев кровоподтек на лице напарника и синяк на скуле, - что с тобой? - блондин начал сползать по стене вниз, и Саске, подхватив его, наклонился и поцеловал в губы, - Не плачь. Что случилось? Кто это сделал?
- Ну вы еще в коридоре сосаться будете! - резкий голос кукольника вырвал из состояния шока.
- Сасори? Помогите... - по щеке мальчика катилась крупная слеза.
- Что слу... - он увидел облокотившегося об стену Дейдару, и, обхватив его руками открыл дверь конаты, - сними с него плащ и пощупай пульс. У меня тело деревянное и лишено чуств. Посчитай сколько в минуту будет, я сейчас вернусь.
После того как хлопнула дверь Саске дрожащими пальцами стал расстегивать плащ Дейдары. Он хотел снять его, на подрывник неожиданно вцепился в его руку. По его щекам катились слезы. На футболке пятна крови. Саске голову на грудь возлюбленного и стал гладить его по волосам, стирать блестящие капельки слез с его щек, а Дейдара, так не произнеся не слова, просто положил руку на плечо брюнета, так как не в состоянии был сделать что то еще. Сасори где то пол часа провозился в своем кабинете, не отвечая на расспросы Зецу, а потом, достав какой то пузырек быстро пошел в комнату юношей. Картина, которую он застал там, повергла его в шок - Дейдара прислонился к спинке кровати, а Саске сидел у него на коленях и они целовались. Вся кровать была перепачкана кровью. Футболка и плащ скомканные валялись на полу. Все тело Дейдары было покрыто синяками, на груди, справа, было рана. По виду от удара большим тпым предметом. Сасори кашлянул, но парни не обратили внимания. Тогда кукловод, решив их не отвлекать, пошел в ванную и начал разводить в непонятно откуда взявшемся стакане жидкость из пузырька и воду. Пусть Дейдара расслабится, похоже день у него был сложный.

- Ну ты даешь, Дей, - голос Сасори был удивленным, - у тебя половина ребер переломана, весь избитый, и леишь с любовником в обнимку, улыбаешься, - кукольник тщательно обследовал тело блондина, - жить будешь, но поаккуратней бы ты с этим мальчишкой, - поймав недовольные взгляды парней он продолжил, - Пока кости не срастутся, лучше бы вам на миссии не ходить, и... ну активно не двигаться... Дей, слушай, кто тебя так?
Блондин упрямо молчал под вопросительные взгляды окружающих. Светлые волосы тоже были в крови, но их всегда можно отмыть. Саске подумал что именно этим и займется когда уйдет Сасори, который тут уже засиделся.
- Он не говорит, - ответил за него Саске, - и благодаря тебе будет молчать еще пол часа.
- Хм... Ну я пойду что ли... Саске, пошли я дам обезболивающее для Дея... Рана неглубокая, порез на плече почти заживший, синяки сами пройдут, а вот кости завтра-послезавтра болеть начнут. Пойдем! - кукольник схватил опешившего от этой тирады мальчика и выволок за дверь, - слушай, я конечно понимаю что он твой брат и все такое, но я подозреваю, что это сделал Итачи...
- Что? - глаза мальчика округлились, - Но почему?
- Ну во-первых именно с ним он и был на миссии. Только Итачи почему то пришел раньше, сказав что дей решил задержаться в городе, во вторых, ты его брат, а он его бывший парень...
- Что? - у Саске потемнело в глазах, - Я убью его!
- Да подожди ты! Я предположил! Но ты береги его... Послушай! Вот обезболивающее на всякий случай. - он протянул пузырек, - я серьезно волнуюсь за его кости, постарайтесь хотя бы неделю не трахаться, чтобы они срослись нормально! - Саске густо покраснел, - И еще, я скажу Лидеру что Дей заолел, вирус какой то или что то подобное. Лучше пусть он не выходит из комнаты. Мало-ли что.
- Да. Ну я это... пойду? - мальчик не дожидаясь ответа быстро скользнул за дверь своей комнаты и послышался поворот ключа в замке.
Сасори понял, что конечно его никто не послушаетсяя, и пошел к себе.

- Саске... - Дейдара открыл глаза и тихо позвал напарника.
- Что? Тебе больно? - Саске убрал голову с груди блондина и посмотрел в голубые глаза.
- Нет... Просто... Мне так страшно стало тебя потерять... Я тебя люблю... - он, приподнявшись на локтях страстно поцеловал брюнета.
- Ээ... Сасори сказал что тебе пока лучше... не двигаться активно... Так что лежи спокойно.
- Саске... Можешь дать мне расческу? - хвост Дейдары был похож на метелку. Саске так и не выполнил желание про общий душ.
- Я сам тебя расчешу... - мальчик уселся сзади блондина, и, перебирая в руках пряди золотистого шелка, слушал рассказ Дейдары про искусство. Он пожалуй был единственным в Акацуках, кто слушал этот, как считали остальные, бред. По крайней мере так Саске был уверен что с Деем все в порядке.

Итачи вытащил из под кровати бутылку саке. Подумав, он достал вторую и сел на кровать с ногами. Как он мог вчера такое сделать? Дейдара был его лучшим другом, после того как они расстались. Как глупо. Приревновал брата к бывшему парню, а бывшего парня к брату. И чего он сорвался? Причем не после того, как увидел Саске всего в засосах, а лишь на следующий день. Итачи, уже опустошив одну бутылку, поднялся с кровати. Надо извинится перед ним. Еще трезвым шагом он направился к комнате блондина. До него донесся обрывок разговора:
- Я схожу принесу тебе поесть, а потом делай со мной все что хочешь, - Саске явно был не прочь сегодня поразвлечься с напарником.
Ответа Итачи не слышал. Подождав за углом, пока шаги брата затихнут, он резко распахнул дверь комнаты. Или алкоголь так действовал на мозг, или его взбесили слова Саске, но он схватил блондина за горло и прижал к стене.
- Ты не понял что я говорил? - он сжал пальцы сильнее. Из горла Дедйдары вырвался хриплый вскрик, но Итачи не обратил внимания, - Я скажу еще раз, - другой рукой он ударил блондина в живот с такой силой, что у последнего потемнело в глазах, - Не смей его трахать. Или я тебя убью!
Итачи толкнул подрывника на пол, от чего тот ударился головой и потерял сознание. Брюнет продолал пинать и бить тело Дейдары, бить так, будто хотел чтобы от парня и слеа не осталось на этом свете. Он пинал ногами в живот, бил кулаками по лицу, кидал в него тем что попадалось под руку. В этот момент вошел Саске. Сначала он не понял, что делает его брат, но через пару секунд, сообразив что происходит выхватил катану, висящую на стене в качестве украшения, и вогнал ее между лопаток Итачи проткнув тело насквозь. Брюнет сразу упал, и, оттолкнув его, мальчик бросился к своему любовнику. Он поднял тело и перенес его на кровать. Дейдара очнулся, глаза были закрыты, но рваное дыхание выдавало это. Он попытался что то сказать, но из горла вылетел сдавленный хрип. Саске, не зная что делать, выскочил из комнаты, и прибежал через минуту с взволнованным кукловодом. Сасори сначала был в шоке от увиденного: одна рука блондина была странно вывернута, из плеча точрал кунай, в бедро были вогнаны щепки, рваные раны по всему телу, Итачи с катаной в груди лежащий на полу. Но быстро сообразив что к чему, подошел к Дейдаре и начал обрабатывать его раны. На боль блондин отзываался хриплыми криками, особенно когда кукловод вправлял ему кости руки. Саске упал на колени и заплакал. Сасори, перевязав все раны блондина, подошел к Итачи и пощупал пульс. Брюнет был мертв. Его убил Саске? Кукольник подошел к мальчику и попытался обратить его внимание на себя. Сасори потряс его за плечо и начал тихо говорить:
- Это ты убил брата? Я понимаю что ты, больше некому. Его надо оттащить отсюда и убрать улики. Не думаю что лидер будет в восторге от того что ты убил сильнейшего члена организации. Я считаю что стоит оттащить его к входу в логово, тогда будет непонятно, кто это сделал.
- Э... Да... - взгляд Саске был рассеяным.
- Я займусь этим, а ты пока убери тут кровь.
Сасори поднял тело Итачи и понес к выходу из комнаты. Мальчик подошел к блондину - тот спал. Тогда Саске взял в ванной тряпку и стал вытирать кровь. Он ни сколько не пожалел о том что убил брата. Через 15 минут в комнату вбежал Сасори и стал что то разгоряченно обьяснять мальчику, после чего выбежал. Саске схватил сумку с глиной, вытащил из под кровати рюкзак, кинул туда две чистые футболки, деньги, некоторые вещи, обхватил Дейдару за пояс, и вышел с ним за дверь. Там стоял кукольник с даким же рюкзаком за спиной и двумя марионетками в руках. Они молча двинулись к выходу. Пройдя мимо тела брата Саске поморщился. Он все равно не жалел. Он не пожалеет об этом никогда.

- Саске. Собирайся! Кисаме видел как я тащил твоего брата отсюда и побежал к кабинету лидера. Не думаю что у нас много времени. Возьми все деньги которые есть. Они пригодятся. И сумку Дея. Мы уходим.
Саске без разговоров начал собираться. Так. Сначала сумка с глиной. Теперь деньги. Документы? Они скорее помешают. Не стоит всем знать что они преступники ранга S. Так. Черт, черт, черт. Да. Точно. Вещи. Так. Пару футболок и джинс пока хватит. Еще немного подумав Саске взял расческу, и, обхватив Дея и взвалив его на плечо, вышел в коридор. Там стоял кукольник. В руках у него было две марионетки. Саске усмехнулся. Они молча направились к выходу. Саске с отвращением перешагнул через тело брата.

Свежий ветер приятно веял по лицу. Дейдара открыл глаза. Он попытался встать, но ,поморщившись от боли, начал вспоминать что было вчера.
- Дей? - кажется голос Сасори, - Ты очнулся? - да, точно он. Блондин хотел ответить, но из горла вырвался только хрип, - Лучше молчи. И не двигайся! У тебя же все переломано.
Тут Дейдара стал присматриваться к окружающей обстановке. Рядом сидел кукольник и похоже вырезал очередную марионетку. Похоже что они были в какой-то пещере, но что они тут делали? Блондин вспомнил про Итачи, вспомнил как тот его избивал. Потом взволнованное лицо Сасори и заплаканные глаза Саске. Что же дальше?
- Саске убил Итачи, если хочешь знать. А еще у тебя переломано чуть ли не в два раза больше ребер чем с прошлый раз, одна рука сломана, а на другой сломано два пальца. А еще ты весь в синяках и, теперь уже, порезах. Завтра тебе Саске объяснит все. Мне некогда. - кукольник отвернулся и продолжил что то отчаянно выпиливать. Блондин лежал и переваривал информацию. Саске убил Итачи. Из-за него? Как... Как странно... Одновременно хочется и плакать, что его любовнику пришлось уить собственного брата, и смеяться, потому что мальчик готов ради него даже на это. Но где же сам Саске? Дейдара вдруг почуствовал слабость и снова уснул.

- Саске. Проснись наконец! Мне надо с тобой поговорить.
Саске открыл глаза и посмотрел на нависшего над ним Сасори. Тот был в белоснежной футболке и темных джинсах.
- У нас пролемы. Похоже за нами послали Кисаме, Зецу и Конан.
- Я так и думал, - Саске одарил кукольника холодным взглядом, - разбуди Дея.
Сасори ушел. Саске, свернув Акацушный плащ, на котором спал, засунул его в рюкзак и переоделся. У Дея сломана рука. И два пальца на другой руке. Он даже печати делать не может. А самое главное лепить произведения искусства, как сказал сам подрывник. Надо что-то делать. Вечно скрываться от Акацук они не смогут. К тому же сейчас, когда Дей так сильно ранен. Но... Где? Саске одел на плечи рюкзак и подошел к Сасори. Время у них еще есть. Блондин жаловался кукольнику на то, что у него нет возможности "творить", а Сасори к тому же достает его своими марионетками. Он молча отправились в страну огня. Саске еще вчера это предложил, и так как и них не было выбора, они решили побывать там.
Саске вспомнилась странная история, которую ему рассказывал брат. Они тогда ночью шли к логову Акацук. Саске расспрашивал про Шаринган, а Итачи ему рассказал про одну технику, которая способна отправить обладателя и окружающих его мгновенно в другое место, до которого невозможно добраться никаким другим способом кроме Шарингана. Мальчика заинтересовала история, и он стал расспрашивать Итачи как так сделать. Тот только отмахнулся и сказал, что он не знает и может то всего лишь выдумка. Сейчас Саске подумал, что стоило узнать побольше об этой технике и решил спросить Сасори.
- Данна? А вы когда-нибудь слышали о редкой технике Шарингана?
- Эм? О какой? - как ни странно ответил Дей, а кукольник лишь молча посмотрел на мальчика.
- Когда мы только отправились в Акацуки мне Итачи о ней рассказывал. Она способна отправить человека в другое место, - Саске начал рассказывать все что знал.
- Да, - неожиданно прервал Сасори, - я слышал о подобном. Но я не знаю ни печатей, ни точного описания.
- Данна? Почему вы молчали? - блондин громким воплем прервал разговор.
- Саске, помнишь ты говорил что в деревне листвы у тебя были друзья? - кукольник нагло не обращал внимание на ругающегося Дейдару.
- Ну... да. А что?
- Насколько они хорошие? Моно было бы попросить их узнать информацию в библиотеке Хокаге. У него самая большая библиотека о техниках шиноби.
- Думаю что это возможно. Не знаю. Но проникнуть в скрытую деревню будет довольно сложно.
На этом разговор закончился и до вечера они молча продвигались по стране. На пути попадались маленькие деревушки. Когда стемнело они добрались до небольшого городка - Мэйкива [я думаю все поняли как переводиться]. Распихав плащи по рюкзакам, чтобы никто не зоподозрил и причесав Дейдару, чтобы он громко не возмущался они решили снять два номера в гостинице. Денег у них оставалось мало, но если в городе ночевать на улице, то их быстрее поймают. Сасори обсуждал с Саске способности Шарингана, но попавшись под озлобленный взгляд Дейдары ушел.
- Ну что ты ерзаешь? - Саске посмотрел на любовника. Раны блондина уже почти затянулись, синяки поледнели, ребра начали срастаться.
- Ну... я... - Дейдара смутился.
- Посиди пока тут... я пойду прогуляюсь...
- Что? Мне тут скучно! - блондин готов был завопить от негодования.
- Ничего страшного. Не веди себя как ребенок. Просто посиди.
Дейдара нахмурился. После смерти Итачи мальчишка стал таким холодным. И перестал обращать на него внимание. Стал каким-то... Взрослым? Где эта детская невеуверенность, стыдливость? Саске...

- Саске. Собирайся! Кисаме видел, как я тащил твоего брата отсюда и побежал к кабинету лидера. Не думаю что у нас много времени. Возьми все деньги, которые есть. Они пригодятся. И сумку Дея. Мы уходим. Саске без разговоров начал собираться. Так. Сначала сумка с глиной. Теперь деньги. Документы? Они скорее помешают. Не стоит всем знать, что они преступники ранга S. Так. Черт, черт, черт. Да. Точно. Вещи. Так. Пара футболок и джинс пока хватит. Еще немного подумав, Саске взял расческу. Обхватив Дея за талию, он взвалил его на плечо,и вышел в коридор. Там стоял кукольник. В руках у него было две марионетки. Саске усмехнулся. Они молча направились к
выходу. Младший Учиха с отвращением перешагнул через тело брата.

Свежий ветер приятно обдувал. Дейдара открыл глаза. Он попытался встать, но, поморщившись от боли упал обратно, и воспоминания о вчерашнем дне тут же окатили его, словно холодной водой.
- Дей? - кажется голос Сасори, - Ты очнулся? - да, точно он. Блондин хотел ответить, но из горла вырвался только хрип, - Лучше молчи. И не двигайся! У тебя же все переломано.
Тут Дейдара стал присматриваться к окружающей обстановке. Рядом сидел кукольник и вырезал очередную марионетку. Похоже, что они были в какой-то пещере, но что они тут делали? Блондин вспомнил про Итачи, вспомнил, как тот его избивал. Потом взволнованное лицо Сасори и заплаканные глаза Саске. Что же дальше?
- Саске убил Итачи, если хочешь знать. А еще у тебя переломано чуть ли не в два раза больше ребер, чем в прошлый раз, одна рука сломана, а на другой сломано два пальца. А еще ты весь в синяках и порезах. Завтра тебе Саске объяснит все. Мне некогда. - кукольник отвернулся и продолжил что то отчаянно выпиливать. Блондин лежал и
переваривал информацию. Саске убил Итачи. Из-за него? Как... Как странно... Одновременно хочется и плакать, что его любовнику пришлось убить собственного брата, и смеяться, потому что мальчик готов ради него даже на это. Но где же сам Саске? Дейдара вдруг почувствовал слабость и снова уснул.

- Саске. Проснись наконец! Мне надо с тобой поговорить.
Саске открыл глаза и посмотрел на нависшего над ним Сасори. Тот был в белоснежной футболке и темных джинсах.
- У нас проблемы. Похоже, за нами послали Кисаме, Зецу и Конан.
- Я так и думал, - Саске одарил кукольника холодным взглядом, - разбуди Дея.
Сасори ушел. Саске, свернув акацушный плащ, на котором спал, засунул его в рюкзак и переоделся. У Дея сломана рука. И два пальца на другой руке. Он даже печати делать не может. А самое главное лепить произведения искусства, как сказал сам подрывник. Надо что-то делать. Вечно скрываться от Акацук они не смогут. К тому же сейчас, когда Дей так сильно ранен. Но... Где?
Саске одел на плечи рюкзак и подошел к Сасори. Время у них еще есть. Блондин жаловался кукольнику на то, что у него нет возможности "творить", а Сасори к тому же достает его своими марионетками. Они молча отправились в страну огня. Саске еще вчера это предложил, и так как и них не было выбора {ну выбор-то огромен! Идти можно на все четыре стороны))}, они решили побывать там. Саске вспомнилась странная история, которую ему рассказывал и брат. Они тогда ночью шли к логову Акацук. Саске расспрашивал про Шаринган, а Итачи ему рассказал про одну технику, которая способна отправить обладателя и окружающих его мгновенно в другое место, до которого невозможно добраться никаким другим способом кроме Шарингана. Мальчика заинтересовала история, и он стал расспрашивать Итачи как так сделать. Тот только отмахнулся и сказал, что он не знает и может то всего лишь
выдумка. Сейчас Саске подумал, что стоило узнать побольше об этой технике и решил спросить Сасори.
- Данна? А вы когда-нибудь слышали о редкой технике Шарингана?
- Эм? О какой? - как ни странно ответил Дей, а кукольник лишь молча посмотрел на мальчика.
- Когда мы только отправились в Акацуки мне Итачи о ней рассказывал. Она способна отправить человека в другое место, - Саске начал рассказывать все что знал.
- Да, - неожиданно прервал Сасори, - я слышал о подобном. Но я не знаю ни печатей, ни точного описания.
- Данна? Почему вы молчали? - блондин громким воплем прервал разговор.
- Саске, помнишь ты говорил что в деревне листвы у тебя были друзья? - кукольник нагло не обращал внимание на ругающегося Дейдару.
- Ну... да. А что?
- Насколько они хорошие? Можно было бы попросить их узнать информацию в библиотеке клана Учих.
- Думаю, что это возможно. Не знаю. Но проникнуть в скрытую деревню будет довольно сложно. Но квартал нашего клана вроде еще остался. Когда мы, - голос Саске чуть дрогнул, - с Итачи были там в последний раз, оказалось что там все заброшено.
На этом разговор закончился и они молча продвигались по стране. На пути попадались маленькие деревушки. {ну естественно они попадались} В обед маленькая группа шиноби устроила привал. Сасори полировал до блеска своих новых марионеток. Саске кормил Дейдару тем, что у них осталось, и слушал про то, как хорошо бы было устроить большой БУМ.
- Саске? - кукольник позвал только мальчика, но блондин тоже повернул голову, - я хочу с тобой посоветоваться.
- Эй! Я вообще-то старше! Чего это ты с ним советуешься? - подрывник разозлился - они весь день не обращали на него внимания.
- Ну ладно, и с тобой тоже. Я думаю, мне стоит выбраться из Хируко. -
Саске посмотрел на него немного удивленным взглядом. - Если кто-то из Акацук попытается меня убить, то они смогут это сделать, и марионетка не поможет в моей защите, но если они нападут, то Хируко очень поможет дляя защиты, - кукольник косо глянул на подрывника.
- Данна... Вы спятили... - блондин подумал, что все тихо сходят с ума.
- Нет. Он прав. Успокойся. - Саске посмотрел в глаза Дейдары.
- Вечером я подготовлюсь. Боюсь, что завтра они нас догонят.

Когда стемнело они добрались до небольшого городка - Мэйкива [я думаю
все поняли как переводиться {я не понял xD}] . Распихав плащи по
рюкзакам, чтобы никто не понял, кто они на самом деле, и причесав Дейдару, чтобы он громко не возмущался, бывшие члены Акацук решили снять два номера в гостинице. Денег у них оставалось мало, но если в
городе ночевать на улице, то их быстрее поймают .Сасори обсуждал с Саске способности Шарингана, но
попавшись под озлобленный взгляд Дейдары ушел.
- Ну что ты ерзаешь? - Саске посмотрел на любовника. Раны блондина уже почти затянулись, синяки побледнели, ребра начали срастаться.
- Ну... я... - Дейдара смутился.
- Посиди пока тут... я пойду прогуляюсь...
- Что? Мне тут скучно! - блондин готов был завопить от негодования.
- Ничего страшного. Не веди себя как ребенок. Просто посиди.
Дейдара нахмурился. После смерти Итачи мальчишка стал таким холодным. И перестал обращать на него внимание. Стал каким-то... Взрослым? Где эта детская неуверенность, стыдливость? Саске...

Глава 6

Дейдара уселся на подоконник, поджав под себя ноги, и достал сигареты. Тонкие. Саске видимо решил над ним посмеяться! За окном барабанил дождь. Так... одиноко? Нет. Просто обидно. За всех. За все. Саске. Глупый
мальчишка. Ему уже не интересно с Дейдарой. Ему хочется новых ощущений. Он свободен. Легкие жадно вбирают дым сигарет. Блондин уже скурил пол пачки, когда в комнату, шатаясь, ввалился Саске.
- Что с тобой? - Дейдара готов был наорать на мальчишку, только потому, что волновался за него. Он подошел к Саске, провел рукой по его волосам, убрал челку с лица. В глазах брюнета затаилась полу-звериная похоть. Он
резко отдернул руку любовника и притянул его к себе. Мальчишка вовлек блондина в легкий, дразнящий поцелуй, мимолетно касаясь языком тонких губ блондина. Дейдара почувствовал привкус алкоголя. Саске стянул часть
повязки с груди блондина и начал ласкать его соски. Жадные губы мальчишки сцеловывали стоны Дейдары. Блондин скользнул рукой по спине блондина, провел по бедру и чуть сжал ягодицы. Мальчик закусил губу и
грубо оттолкнул его.
- Саске? - на вопрошающий взгляд блондина ответили черные холодные глаза без капли эмоций. Дейдара подумал что так на него скорее мог посмотреть Итачи, но точно не этот мальчик. Саске развернулся и, громко хлопнув
дверью, убежал.
Дейдара прислонился к стене. В глазах потемнело. Это точно НЕ ТОТ Саске. Не тот... Не его... Прикосновения Саске были совсем другими. И этот взгляд... Дейдара достал из пачки сигарету. Шиноби не должен плакать. Не
должен... Из глаз самовольно брызнули слезы.

Саске сидел в комнате кукольника. Сознание клочками правды возвращалось к нему. Что на него нашло? Почему он
так сделал? Мальчишка, обхватив колени руками, сидел и ждал Сасори. Прошло около десяти минут, и Саске понял еще одну вещь. Он не помнил что он сделал. Что то плохое. Но что? И... кому? Мысли ленивыми бессмысленными кучками блуждали в голове мальчика, подсовывая ему все новые предположения. В комнату вошел беловолосый парень лет двадцати. Насколько сильно марионетка отличалась от его настоящего вида!
- Саске? Что тебе?
- Э... Это вы, Сасори-сан?
- Да. Неужели так непохож? - парень усмехнулся.
- Нет Просто... Можно я буду ночевать в вашей комнате? - на обычно
безэмоциональ­ном лице кукольника появилось удивление.
- Что то случилось?
- Нет. То есть да. В общем можно?
- Ну... да. Думаю что да.

Дейдара проплакал всю ночь. Мокрая подушка была в конце концов взорвана. По комнате летали обгоревшие остатки пуха. Было желание взорвать всю комнату нафиг. Чтобы успокоиться. Сигареты закончились. Стащив большую
часть повязки с одной руки он нервно вылепливал маленькие фигурки. Глина на сквозь была пропитана слезами. Фигурки ломались под дрожащими пальцами.

Саске вернулся только к рассвету. Холодно посмотрев на красные заплаканные глаза блондина он лишь сказал что они выходят и забрал свой рюкзак. Дейдара молча свалил всю глину обратно в сумку вышел вслед за мальчиком.

- Данна? Это правда вы? - блондин увлеченно рассматривал новую внешность кукольника.
- Ты уже пятый раз спрашиваешь. Не вертись, дай я перевяжу нормально.
- Сколько же вам... тебе тогда лет?
- Если я тебя старше всего лишь на четыре года, совсем не значит что ты должен ко мне неуважительно относиться! - Сасори задумался и скользнул взглядом по телу блондина. Такому идеальному. Такому прекрасному.
- Вы... Ты снова смотришь на меня так будто задумал сделать марионетку из меня! - Дейдара заметил что кукольник его не слушает, - Сасори!
- А? Я просто задумался. У тебя все кости быстро срастаются. Через пару неделек все будет в порядке. - Дейдара снова поймал неосторожный взгляд Сасори.
- Данна... вы...
- Пойдем. Нам надо догнать Саске.
- Э... Да.

- Данна?
- Ну что снова? - Сасори, не отвлекаясь от очередной марионетки, бросил взгляд на неугомонного блондина.
- Я... э... на счет Саске, - Дейдара уселся сзади кукольника и обхватил его плечи руками, - можете поговорить с ним?
- Что-то случилось? - голос по прежнему был безразличным.
- Он... э... он же у вас ночевал? Вы ведь все знаете... - блондин грудью прижался к спине мастера и через плечо стал наблюдать за движениями его рук.
- Нет, - голос Сасори чуть дрогнул. После нескольких лет проведенных в бесчувственном теле он с жадностью впитывал каждое прикосновение.
- Данна, знаете... - кукольник приготовился выслушивать очередную белиберду про этого глупого мальчишку, - у вас такие красивые руки...
- Что?
- Ну... Ваши движения, кисти, пальцы... - блондин смутился, - Хоть это и не похоже на мое искусство, но это прекрасно...
Сасори повернулся и заглянул блондину в глаза. Лицо Дейдары было прекрасно, как... произведение искусства. Тонкий изгиб губ, голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц, остренький девчачий носик. На лице
всегда напущенная серьезность, а ведет себя как ребенок. Как же он прекрасен.
Вдруг рядом появился Саске и бесцеремонно вмешался в беседу, точнее попытался ее совсем прервать.
- Дейдара, иди спать.
- Но... - подрывника огорчило неожиданное появление мальчика. Губы чуть скривились, между бровями скользнула вертикальная морщинка.
- Мне надо поговорить с Сасори. И я совершенно не хочу выслушивать твои глупые комментарии.
- Я буду молчать. Мне тоже интересно в конце концов! - возмущению блондина не было предела.
Саске одарил его холодным взглядом. Глаза мальчика были будто пустые, в них не отражались даже отблески костра. Губы скривились в презрительной усмешке. Сасори наблюдал за сменой эмоций на лицах двух любовников.
- Ладно. Тогда я скажу при тебе. Думаю вам... - Саске прошелся взглядом по фигуре подрывника обнимавшего Сасори, - вернуться в Акацуки.
Кукольник уловил интонацию, с которой Саске сказал это "вам", но Дей, казалось, не расслышал.
- Но они же тебя...
- Вернетесь ВЫ, а не я.
Слова гулко отдавались в сознании блондина. До него начал доходить смысл сказанного.
- Саске, ты... - блондин обжег горячим дыханием шею кукольника, руки, нервно дрожа, вцепились в его плечи. Почувствовав горячие капли, мгновенно пропитывающие на сквозь ткань, Сасори понял, что подрывник
плачет.
- Саске, почему ты так решил? - голос мастера стал обжигающе-холодным.­­
На лице застыло каменное выражение безразличия. По сравнению с ним Саске выглядел истеричкой. Но внутри кукольника беспорядочно блуждали давно забытые впечатления.
Он мгновенно вспомнил прикосновения Орочимару. Вспомнил его первые объятия, не холодные и склизкие, совсем не такие. Сасори вспомнил свой первый поцелуй, после которого появилось уважение к языку теперь уже
любовника. Резкой болью в груди отдались воспоминания об их последней ночи вместе, когда он плакал как девчонка, когда готов был свернуть горы, чтобы быть вместе с любимым.
Саске и Дейдара о чем-то увлеченно разговаривали, но кукольник, предавшись забвению, их не слушал. Поток нахлынувших воспоминаний прервал всхлип Дейдары. Саске уже давно ушел. Сасори посмотрел на огонь. Недоделанная марионетка выпала у него из рук. Мастер развернулся к блондину и, обняв, прижал его к себе. Единственного друга. Единственного человека, кторый был способен его понять. Понять даже без слов. Языки пламени с жадностью поедали тело недокуклы и ярко вспыхивали, выхватывая из темноты заплаканное лицо блондина и напряженную спину кукловода.

*Месяц спустя*

- Саске, ты уверен что сможешь сейчас использовать эту технику?
- Да, - глаза юного Учихи стали наливаться красным. Дейдара молча подошел к говорящим.
- Ты ослаблен после боя, - мастер перевязывал плечо мальчика.
- Еще один бой и ВЫ просто не выживете, - Саске за три с половиной недели нахождения в Конохе узнал все про эту технику и освоил ее.
Весь месяц они с Дейдарой не разговаривали. Если он сможет сейчас активировать технику, то они больше не увидятся. Никогда. В душе Саске надеялся что что-то не получится. Пусть лучше они умрут вместе. Каждый раз, когда он видел блондина, к горлу подступал противный комок. Но Саске старался никогда и никому не показывать слез. Да, иногда он плакал при ком-то, но только со своего внутреннего позволения, только "когда можно". Единственным исключением был брат. Брат, который так любил его... Брат... Брат которого он убил.

*Около пяти недель назад*

...Итачи почувствовал присутствие брата. Следующим ощущением было отрезвляюще-ледяное­­ лезвие в груди. Парень моментально активировал шаринган и незаметно для Саске сложил четыре печати. "Не думай, что меня так просто убить. Мы всегда будем вместе... теперь, глупый маленький брат..." Вроде бы безжизненное тело начало падать на лежавшего на полу блондина. Мальчик, коснувшись, оттолкнул его. В этом прикосновении и была его ошибка.

Саске оттолкнул блондина и выбежал из комнаты. Сердце колотилось выбивая бессмысленный ритм. В голове четко крутилась фраза "...не смей...". Чей то холодный голос. Мальчик закрыл глаза. Он подумал что сошел с ума. С ним как будто кто-то начал говорить. Но не вслух, нет, а... в его опьяненном сознании.
"Кто ты?" - Саске прислушался ожидая ответа. Около минуты он просидел в напряжении, но потом, расслабившись и прислонившись к стене, свалил все на количество выпитого.
"Уже забыл, глупый маленький брат?" - мальчик вздрогнул от неожиданности. Раздвоение личности? Или ему все-таки кажется?
"Ита... Итачи?" - Саске задавал вопросы мысленно,чтобы кто-то случайно не принял его за психа.
"Я слишком умен, чтобы меня так просто убить" - голос в голове усмехнулся.
- Что ты делаешь? Прекрати! - младший Учиха закричал во весь голос и сжал руки в кулаки.
"Ну уж прости. Ты испортил мое тело, так что прийдется поделиться",
"Не смей! Пе... ре... стань..." - сознание Саске помутнело и отключилось.
- Данна, это вы? - Итачи мастерски подделал голос брата.

"Почему?" - мальчик сжал руки в кулаки и ударил ими по столу.
"Я люблю тебя" - голос был громкий, отчетливый.
"А я люблю Дейдару! Прекрати ломать мою жизнь!" - Саске тряхнул головой.
"Глупый, я не позволю тебе его любить. Ты мой."
"Я тебя ненавижу".

Саске хотелось сбежать от этих мучений. Как угодно. Даже если для этого прийдется умереть.Но сначала... сначала надо спасти Дейдару. Дей... прости. Прости за грубость. Прости за то что брошу. Руки сами складывали печати. Иррациональное чувство страха, пульсируя в каждой клетке, разрывает на мельчайшие кусочки. Тело теряет вес. На секунду. Хотя нет, на мгновение. Неожиданно со всех сторон наваливается тяжесть. Такое чуство, будто тебя сжимает в мельчайшую единицу объема. Дыхание срывается. Глаза застилает мутной пеленой. Колени подкашиваются. Еще немного. Посмотреть где... где он оказались...И... посмотреть на Дейдару... в последний раз. Губы слабо, чуть слышно произносят "Люблю тебя...", сознание выключается и тело начинает безвольно падать.

THE END

@музыка: Денис Майданов - Время-Наркотик

@темы: Написанное, Заморожено, Яой, Фанфик, Слэш

---

Один

Название: Один
Автор: Solnetta aka Hellish Yaoi
Бета: в активном поиске (писать на [email protected])
Фэндом: отсутствует. Ориджинал.
Рейтинг: R
Жанр: яой/слэш
Размер: мини
Состояние: закончен
Дисклеймер: все персонажи и сюжет принадлежат автору
Саммари: как больно быть одному, изгнать самого себя из своего же мира, бояться, что тебя не поймут...
Предупреждение: мат, гомосексуальные наклонности
Размещение: только с этой шапкой. Обязательно ссылку автору

Почему предки, когда вытаскивают свое семнадцатилетнее чадо из ментовки всегда закатывают такой скандал? Ну да, подрался. Ну да, немного пьяный. Ну да, с ментом. Но блядь, дети ведь цветы жизни! Хотя... сейчас я больше похож на кактус смерти. Лохматый, небритый, в изорванной одежде... Хорошо хоть они через три дня про меня вспомнили, а не через год!
И сейчас я сижу и выслушиваю истеричные вопли матери, властные рыки отца... Лучше б оставили меня на жесткой холодной койке... Голова переполнена голосами. Они заглушают столь родные звуки гитары, постоянно звучащей во мне. Невозможно хочется курить. Бля, сейчас ведь сорвусь.
Медленно считаю до десяти про себя. Не помогает. Пытаюсь думать о чем то хорошем. Та же фиг...
- ДА ЗАТКНИТЕСЬ, МАТЬ ВАШУ! ЗАЕБАЛИ! - кричу я и пулей вылетаю из квартиры.
Мать кричит вслед, чтобы я больше не возвращался. Отец плюет в захлопывающуюся дверь. Выбегаю на улицу. Цветными пятнами летят мои вещи. Собираю. Медленно. Знаю - они за мной не пойдут. Достаю из выброшенной на меня сумки пачку сигарет. Курю прямо у них на виду. Теперь можно, теперь они мне никто. И ничего не скажут...
Запихиваю шмотки и книги в сумку. Блядь, а денег то нет. Они там, на полке стеллажа. Нету и ключей. А мобильник проебал еще когда напился. Жопа. Кидаю в урну окурок, иду дальше. Солнце невероятно-тусклым мячиком маячит надо мной. Небо мертво. Я понял это давно. Если раньше и был Бог, то теперь...
Срываю крест на серебрянной цепочки с шеи и бросаю так удачно сидящему здесь нищему. Плевать. Пойти некуда. Друзья лишь собутыльники. Девушка... Пиздец. Я один. Так больно понимать. Уже отрешенно шагаю вникуда. Я теперь СОВСЕМ один. Сука. Ненавижу жизнь.
Достаю еще одну сигарету. Сажусь на край набережной. Ко мне подбегает лохматая мокрая дворняга. Она по-щенячьи тыкается мне мордой в руку. Я глажу ее по спине.
- Ну что, брат, теперь мы вместе? - по-дружески говорю я ему, хлопая рядом с собой рукой - приглашаю присесть.
Она виляет хвостом и, лизнув меня отбегает ко мне за спину. Там мужик прицепляет к ее ошейнику поводок и они уходят. Мать вашу, даже у собаки есть место под солнцем. А кому нужен я? Пиздец. Негде жить, нечего есть, не с кем поговорить. Я бросаю окурок в воду и иду в сторону центра. Надо сказать, и все. И плевать, что он не поймет. Надо просто сказать. Звоню в домофон одного из подъезда многоэтажки:
- Антон? - голос неожиданно хриплый и непослушный, - Выйди сейчас. Срочно. Это очень важно.
Уже через десять минут мы идем вдвоем по парку. Парк этим летом прекрасен. И пуст. Садимся на скамейку. Молчим. Курим и молчим. Тишина такая приятная и расслабляющая. Но надо сказать. Для себя я уже все решил. Или сейчас или...
- Антон, послушай... Я хотел сказать... - я плюнул на все лирические отступления, так как никогда не отличался особым красноречием, - Антон... Я... Я люблю тебя.
Мне казалось, он меня ударит. Я отвернулся. Я ждал. Удара не было.
- Антон, прости меня, - я коснулся губами его губ и сорвался с места.
Бежать, только вперед. Чтобы...
Я взбегаю по лестнице ближайшего дома. Вверх, только вверх. На ступенях бросаю сумку. Стягиваю измятую, грязную футболку. Останавливаюсь, чтобы сбросить бутсы, носки. Дальше - джинсы.
И вот я уже на крыше. Совсем голый. И ветер потрясающе щекочет кожу. И рассвет нежно целует плечи. И...
- Мир, сука, не принял меня живым - прими мертвым! - выкрикиваю я, разбегаясь.
Лечу. Слышу внизу голос. ЕГО голос. Уже плевать. В ушах звенит, не чувствую ничего. И совсем не больно. Прости...

@настроение: позитив давно в минусе (с)

@темы: Написанное, Яой, Фанфик, Один, Ориджинал, Слэш

---

Очередные творения

На этот раз я потратила немного бессонный день и намного более бессонную ночь на иллюстрации **

Нет, я не нарисовала иллюстрации к сказкам Пушкина >.> Хотя должна была...

Это пока что черновики, которые я буду дорабатывать к этому замечательному произведению.

Их пока всего немного. Но все же)

Смотреть

@темы: Школьная История, Рисунки

---

Ну что ж, пришла пора показать миру мои творения)

Смотреть

@темы: Рисунки

---

Прости...

Послушай, прости что так получилось.
Я так правда больше не буду. Докажу когда смогу.
Знаешь, никакие детские наставления что это плохо и уверения учителей что так делать нельзя не помогли больше, чем твоя реакция.
Теперь я точно знаю, что это плохой поступок.
И никогда, НИКОГДА так делать не буду.
Я не хочу, чтобы ты держала на меня зла... я хочу чтобы все вернулось обратно...
Прости.

@настроение: ТоТ

@темы: Жизнь, Рисунки

---

Почему хреново быть педофилом или как умереть придурком. Главы 3,4

Название: Почему хреново быть педофилом или как умереть придурком.
Автор: Solnetta aka Hellish Yaoi
Бета: в активном поиске (писать на [email protected])
Фэндом: отсутствует. Ориджинал.
Рейтинг: R
Жанр: слэш
Размер: макси.
Состояние: в процессе.
Дисклеймер: все персонажи и сюжет принадлежат автору.
Саммари: о жизни несчастного учителя-педофила, его нерадивого ученика - пьяницы и наркомана, если не сказать больше, и о парне этого самого ученика. Ну и конечно же о любви. Большой и грязной (с)
Предупреждение: AU, OOC, употребление наркотиков, мат, рукоприкладство, педофилия и прочие прелести жизни.
Размещение: только с этой шапкой. Обязательно ссылку автору (писать на [email protected]).
От автора: история навеяна педофилическими >.> мыслями, бессонными ночами и тоннами сигарет. Не ждите от нее большего. Хотя...

Глава3

Глава3



(Себастьян)



Я не заметил, как моих губ
коснулся этот горячий, влажный поцелуй. От неожиданности осознания
произошедшего, я затушил сигарету ладонью. Такие мягкие, но настойчивые
губы со вкусом крепких сигарет. Такое знакомое чувство.



- Что ты делаешь? - я оттолкнул его, несмотря на свое нежелание это делать.



-
Я? - он растерялся и посмотрел мне в глаза, - А что, нельзя? - в
мальчишеском взгляде сверкнула уверенность, - Я сомневаюсь, что кто-то
из нас двоих этого не хочет.



Он развратно облизнул губы и придвинулся
ко мне еще ближе. Нет, протеста со стороны моего тела тоже не было. И
сознание так хотело продолжить... И к тому же такое почти знакомое,
почти ее тело... Но...



- Но я же твой учитель!



- Плевать, - он прижался ко мне и жадно потянулся за новым поцелуем.



- Но мы оба любим других людей!



- Но они уже этого не заслуживают?



- Но... - я не успел договорить, как он снова прильнул ко мне в медленном сладком поцелуе.



К черту все! Вот что за мальчишка!



Я
обнял его и взял инициативу в свои руки. Завтра можно будет все свалить
на алкоголь. А сейчас... Сейчас так хочется побыть во власти этого
малолетнего развратника. Так хочется...



Теплая волна прошла по телу и
напряжение ушло само собой. Я даже не заметил, как мы оба оказались без
одежды. Он ласкал меня руками и губами, его движения были такими
отточеными... Годы практики? Он же... Мысль закончить мне не дала его
рука на моем члене. Крепкая такая, мужская хватка. Я забыл как дышать.
Потом мы лежали на боку, лицом друг к другу. Он невероятно энергично
терся о меня своим телом. Такое смешанное чувство желания с отвращением.
Я никогда раньше с мужчиной...



Я отправил руку, изучающую его тело,
вниз и начал дрочить оба члена одновременно. Мальчишка снова похотливо
улыбнулся и опустил свободную руку сверху на мою. Вот так. Быстрее, еще
быстрее. Двигайся, давай же! По телу прошла искра приятного напряжения.
На его гладкой коже выступили капельки пота, мы оба хрипло дышали. Темп
ускорился почти до невозможности.



- Я... сейчас... - тяжело выдохнул ты где-то рядом.



- Да...



Нас
обоих почти одновременно накрыло приятной тягучей волной. Сердце
билось, как заведенное. В конечностях была какая-то расслабленность и
апатичность. Он шумно дышал, уткнувшись мне в плечо.



Я сразу понял, что это будет проблемный мальчишка!







Я
проснулся от холода. Внутри сидело какое-то приятное томное чувство.
Поежившись, я потянул одеяло на себя. Чувство легкости почему-то
взволновало меня. Еще через минуту я вспомнил что произошло. Я. На полу.
С парнем... Точнее с мальчишкой... С собственным учеником! По пьяни!



Захотелось
побежать в ванную и, закрывшись там, попытаться смыть с себя всю эту
грязь. Как такое могло случиться? Я же не гей! И не педофил! Как я..?



Почувствовав
под собой холодный пол, я встал. Голова болела. Так, надо что-то
делать. Обязательно что-нибудь делать. Я включил свет и сел на кровать.
Так, судя по всему сейчас ночь, значит никуда торопиться сейчас не
нужно. Будильник, стоявший на подоконнике почти потвердил мою догадку -
полночь. Я пошел в душ и включил холодную, почти ледяную воду.



Так
нельзя. Теперь меня точно посадят в тюрьму. За гомосексуализм и
растление малолетних. Или гомосексуализм перестал быть все закона? В
общем я окончательно запутался.



- Себа-чан, пусти меня к себе!



Вот
же! Только не это... Я закрыл воду и взял полотенце. Надо успокоиться.
Надо просто не обращать внимание. Не обращать внимание. Туго затянув
полотенце на бедрах, я открыл дверь.



- Я освободил ванную.



- А я думал мы вместе...



Я отвернулся и пошел к холодильнику. Чувствуя спиной прожигающий взгляд, я достал банку пива. Надо что-то сказать. Сейчас.



- Ну и нажрались же мы вчера. Я ничего не помню после второго стакана!



- Да? - голос звучал как-то обиженно и глухо. Но поверь, так будет лучше.



- Да. А что было? Может расскажешь?



- Э... Я если честно тоже не помню. Да.



Он влетел в ванную и громко хлопнул дверью. Что же..?







В
течении следующего месяца я начал замечать, как он взрослеет. Ну и
одновременно начинает сходить с ума. Он до трех часов ночи сидел на
диване, обняв колени, и не реагировал на меня, что естественно является
признаком сумасшествия. Но он с тех пор ни разу не выпил ни грамма, во
всяком случае при мне, стал меньше курить... И каждую ночь ночевал дома.
Рядом с его диваном появились стопки книг. В квартире постоянно звучала
тихая, успокаивающая, но немного пугающая музыка. Даже в школе к нему
начали относиться по-другому - я заметил, что он часто обсуждал что-то с
одноклассницами, иногда даже играл в футбол с остальными учениками на
пришкольном стадионе.



О том случае он больше не вспоминал. Ну во
всяком случае об этом мы больше не говорили. Хотя мне очень хотелось, но
видя положительные изменения в моем ученике, я пресек в корне все свои
попытки.



И еще он стал более... мужественным чтоли? Даже язык не
поворачивается уже называть его мальчишкой. Юноша, парень - да. Но не
мальчишка. Появился в его характере какой-то стержень, которого мне
самому так не хватает.



И он стал даже менее проблемным, хм...







Тихой
поступью к нас подкрался праздник. И вот уже суетные будни сменяются
ленивыми предпраздничными деньками, когда уже чувствуешь запах свежей
елки, когда будто слышишь смех, когда все мысли о поздравлениях и
подарках. Такая замечательная пора...



Эти последние дни уходящего
года я всегда любил даже больше, чем сам праздник. В детстве я всегда
заглядывал в дверную щелку, наблюдая как мама возится с очередным
пирогом или салатом. В нашем доме на праздники всегда было много гостей.
И еще с тех самых пор я так жду от праздника тех же ощущений, того же
тепла любящих меня людей.



Зима была снежной, но не очень холодной.
Хотя последнее чувствовалось только на улице - помещения в этом году
топили из рук вон плохо! В школе все ходили в свитерах, девочки
заматывались в широченные жаркие шарфы. Эдакие клубки шерстви на двух
ножках! Учителя тоже утеплились.



Но несмотря на холод все же в школе
чувствовалось предпраздничное оживление. Совсем маленькие ученики,
класса до пятого, ходили с абсолютно счастливыми лицами, рассказывая
друг другу кому что обещали подарить родители. Те, кто постарше, были
сдержаннее, но и их все-таки переполняла радость ожидаемого.







- Себастьян Маркович! - позвала меня молодая учительница по биологии.



Почему-то
я, наызвая всех преподавателями, о ней так сказать не мог. Девушке было
чуть больше двадцати лет и ее часто путали с ученицами. Она легко
находила со всеми девочками общий язык и на ее уроках мальчики всегда
хранили торжественно-восхищенное молчание. Даже несмотря на мороз, она
продолжала носить короткие юбки в тон к пиждаку и тонкие светлые блузки.
Будто расцветший среди снега цветок.



- Вы что-то хотели? - ох, как же я не люблю женские коллективы.



-
Ну просто, - она наигранно посмотрела в пол, будто смущаясь, и оглядела
полупустой на перемене класс, - Я подумала, не хотели бы вы сегодня
прогуляться?



- Зачем? - произнес я, не поднимая головы от тетрадей и увлеченно разглядывая непонятную каракулю на строчке.



- Ну просто...



-
Я уже понял что просто, - я говорил с ней, как с ученицей и почему-то
не испытывал из-за этого зазрения совести, - Если вам очень хочется, то я
не против. Только оденьтесь, мне на вас холодно смотреть, - также не
поднимая вгляда договорил я.



- А во сколько вам удобно?



- А вам? Может в шесть?



- Эм... - протарахтел спасительный звонок и я обрадовался приближающемуся концу разговора, - Да, давайте.



Она словно на крыльях вылетела из класса, здороваясь по пути с учениками.







После
урока Дима пулей вылетел из класса. Да, конецно же это был урок у моего
класса. Так вот, он убежал сразу, едва прозвенел звонок и на следующем
уроке не появился. Странно, мне казалось он взялся за ум... Ну да ладно,
мало ли что может быть? Правда моей ошибкой было то, что я не обратил
на это внимания.



В шесть, выйдя из дома, сердце сразу предчувствовало
беду. Внутри что-то противно ныло. И к тому же было уже темно, что
Евгения Денисовна естественно сочтет как заранее мной продуманное
романтическое обстоятельство. Я встретил ее у школы. Да, оделась она
мягко говоря не по погоде - шортики и тонкая осенняя курточка больше
подходили для мая, чем для декабря.



- Здраствуйте, - ошеломленно проговорил я.



- Привет, - просто ответила она, - И пожалуйста, не обращайся ко мне на Вы, мы ведь не в школе, - она рассмеялась.



- Мне кажется, что на улице вы замерзнете. А мне потом ждать, пока оттаете, - хмуро проговорил я.



- Ну может быть тогда ко мне? Я вас чаем угощу, - она снова очаровательно улыбнулась.



- Если это конечно будет в рамках приличия, - соблюдая дистанцию ответил я.







От
ее непрекращающейся болтовни и приторного мятного чая меня начало
мутить. Она обо всем меня расспрашивала, но, не дожидаясь ответа на
предыдущий вопрос, сразу задавала следующий, что доказывало - ответа не
требуется. Я почувствовал, что, проведя еще хоть десять минут в этой
компании, я точно пополню списки самоубийц.



Распрощавшись с этой
навязчивой девушкой, я мигом вылетел на улицу. Свежий воздух приятно
обдувал лицо и руки. Я расстегнул пальто, чтобы вытравить холодом всю
эту мутную болтовню. Какая же она неприятная с этой своей
надоедливостью. С первого раза такого качества и не заметишь!







Когда
я пришел домой, Димы еще не было. Я удивился про себя и, достав из
холодильника баночку пива, набрал его номер. Через минуту я услышал его
вялый голос. Что-то не так.



- Ты где? - глухо прозвучало из трубки.



- Я дома! Где сам то? Ничего не случилось?



- Нет. Я сейчас буду... - в трубке раздались короткие гудки.



Дима пришел минут через двадцать. Подавленный, депрессивный...



Когда
он разделся и подошел ко мне, я заметил неоычно бледную кожу и
выступающие пульсирующие вены. такого не было никогда. Он проследил за
моим взглядом и тут же потянулся к свитеру.



- Что случилось? - он начал быстро надевать свитер, но я поймал его за руки.



-
Ничего. Пусти, - вялый, безжизненный голос. И... глаза. Не было видно
привычной серой радужки, только огромные черные зрачки. Он...



Я потянул его руки, переворачивая ладонями вверх. Вот на левой, на сгибе локтя... Сколько проколов... Он вырвался, и отвернулся.



-
Ты придурок... - еще толком не понимая происходящег произнес я, - Ты
идиот! КРЕТИН! Что ты творишь? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ С СОБОЙ? - я сорвался на
крик. Стало как будто не хватать воздуха, в глазах потемнело, - Какого
хуя ты колешься? - я влепил ему сильнющую пощену, перед этим рывком
развернув его лицом к себе.



Он опешил. Прижав к тут же заалевшей щеке ладонь, он зашипел. Как змея. В глазах засверкала злоба.



-
А какого хуя ты мне указываешь? Ты мне блять никто. Скажи спасибо, что я
пришел, - он снова повернулся ко мне и пошел к выходу.



- То есть как никто? - я схватил его и толкнул на диван, - И трахаешься ты с никем? Да?



-
Так ты помнишь... - прошептал он, растерявшись, но тут же вернулся его
гнев, - Я спал с каждым, кто попросит. Ты песчинка среди них! - он
попытался оттолкнуть меня.



- Надо же? - я прижал его к дивану,
навалившись сверху. Все это почему-то начало веселить меня, - Так давай я
попрошу еще раз... Хотя нет, заставлю! - я стянл его джинсы не
расстегивая, хотя сделать это было очень сложно - он метался из стороны в
сторону пытаясь вырваться или хотя бы пнуть меня побольнее. Но... я
наслаждался процессом. Он слишком слаб чтобы сопротивляться.



Я сам не
заметил, как на нем осталась лишь футболка, мешавшая наслаждаться
крепким бледнющим телом. Но на нее не было сил. Точнее не было сил ждать
еще хоть немного. Я вошел в него сразу полностью. Какое потрясающее
выражение лица!



- Больно? - издевательски спросих я, услышав в ответ только хрип.



Я
начал двигаться. Грубо. Чтобы знал, как со мной говорить. Ребенок. Он
все еще пытался вцепиться мне в плечи, пнуть под ребро или хотя бы
обматерить хорошенько, но начал заметно сдавать. Вот уже толкается
бедрами навстречу, простанывая каждое движение. Потрясающий ребенок! Как
двигается, стараясь сильнее тереться членом о мои живот и грудь... Как
касается пальцами сосков, задирая блеклую ткань.



Я кладу одну его
согнутую ногу на плечо, вторую в сгибе локтя. Как он жадно начинает
дрочить... Я заусил губу, чтобы не проговориться, насколько он охуенный.
Иначе какое это будет воспитание?



Мы кончили почти одновременно. Он
тяжело дышал, разметав по подушке темные волосы я хрипло матеря меня. А
я... а я был абсолютно счастлив. Здесь и сейчас. И плевать, что Надо
будет ему что-то сказать, что завтра будет завтра, что потом будут еще
дни, годы, жизнь... Только сейчас. Вдруг захотелось, чтобы этот момент
не заканчивался. Горячее тело подо мной, хриплые вхдохи... Никогда не
заканчивался.

Глава4

Глава 4



(Влад)



Как я ненавижу этот город.
Нахрена я только сюда переехал? Здесь же жить невозможно! Белые ночи,
разводные мосты... Романтика, блядь... А теперь вод идти посреди ночи по
этой жуткой слякоти... И это у них конец декабря! Уже года три тут
живу, и все никак не привыкну... Да еще все долбаные киоски закрыты, а
ближайшее место, где можно купить в пол второго ночи сигареты рядом с
его домом. Точнее не его... но...



Смотрю на их окно. Всегда это
делаю. Ощущаю себя маньяком - каждый день будто невзначай прохожу мимо
этого дома, наблюдаю за ними сквозь тонкую сетку тюля... Нахрена я
только узнал где он теперь живет? В окне свет. Даже не хочу думать, чем
они там занимаются. Останавливаюсь у подъезда. Зачем? Да-да, конечно.
Он сейчас выбежит зареваный в одной рубашечке, пожалуется на этого
педофила и уйдет со мной... Мечтать, блядь, не вредно.



Рядом фонарь
мигнул и погас. Ну вообще отлично! Теперь еще и по темноте идти... Нет,
определенно надо было оставаться дома. Ну или еще где... Но уж точно не
ехать к чокнутому братику, заведующему борделя... Но тогда бы я не
познакомился с этим... с Димой. Долбаный внутренний голос рагуется сам с
собой, никак не решив что же лучше - вовсе не знать этого брюнета или
знать, прожить с ним почти два года и вот...



Ах ты ж блядь! Закрыто!
Охуели все! Пинаю дверь. Еще раз. Как ЗДЕСЬ может быть закрыто? Да это
заведение даже на новый год... хотя нет, тем более на новый гребаный
год... да оно всегда открыто! Разворачиваюсь и иду обратно. Плевать на
все. Буду курить... Блядь, буду паприку курить! ЧТо за нахрен? Не пилить
же до супермаркета?



Снова останавливаюсь у подъезда. Стою. Нет, так
нельзя. Определенно надо завязывать... Пиликает дверь домофона. Я
стараюсь пройти скорее мимо ступенек, чтобы не подумали что я кого-то
жду. Желтый свет подъезда на минуту выхватил из темноты улицы темную
растрепаную фигрку. Эта быстро сбежала по лестнице и... врезалась! Вот
надо было стоять и пялиться!



- Извините, - послышался быстрый шепот. Стоп! Что это такое? Галлюцинации?



- Дима?! - да уж, мечты иногда воплощаются в реальность.



Он
поднял на меня глаза. Хотя заметил я это только потому, что на фоне
горевших вдали фонарей изменился его силуэт. Такой знакомый... это точно
он! Как он дрожит... Да он же в одной футболке! Блядь! Нет, это
определенно глюки. ТАКОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Я тряхнул головой и
незаметно щипнул меня за палец. Нет, вот он. Он рядом!



- Влад? - его голос дрожал, - Что ты тут делаешь?



-
Я... - я задумался. Оправдания не было, - Стоп. А ты-то что тут делаешь
полуголый в такое время? - я снял куртку и накинул на него. Потому
подумал, поднял его и, завернув в куртку это щуплое тельце, понес домой.
Все. Больше не отдам.



- Ты что делаешь? - он уткнулся носом мне в
шею, - Отпусти сейчас же! - несмотря на свои слова он явно не хотел,
чтобы я сделал это. Наоборот, он сильнее прильнул ко мне, и даже обнял.



-
Нет, - я поцеловал эти мягкие, растрепаные волосы, - Дима... Димочка...
- он был прижат мной ко мне же настолько сильно, что казалось сейчас
хрустнут его ребра. И так же сильно он сжимал меня. Но никто из нас не
был против. Не сейчас.



- Мы домой? - в надежде прошептал он.



- Да, домой. Только домой и никуда больше.







Он
спал уже двенадцать часов. Под тонкой пленкой век метались зрачки.
Иногда он резко вздрагивал или безвучно что-то произносил одними губами.
Я же уснуть не мог. Сначала я просто сидел рядом, а потом лег сбоку.
После пары часов легкой дремы я заметил, что Дима уже вовсю забрался мне
на грудь и явно не хочет сдавать позиций. Мой... теперь только мой...
Чтобы не случилось, я его не выпущу. Никуда и никому. Ах, если бы я мог
защитить его своими объятиями от всего мира, если бы я мог защитить
собой от этих жестоких безжалостных тварей...



Он лег на спину, широко
раскинув руки. На венах мелкими синячками виднелись проколы от шприца.
До чего этот скот довел МОЕГО Диму. Ненавижу.



Внепзапно он широко
распахнул глаза. Потом, от яркого дневного света, пробившегося через
неплотные шторы, сощурился и посмотрел на меня. Он ничего не говорил.
Мне иногда кажется, что мы просто понимаем друг друга без слов. Хотя
наверное так и есть... Все будет как раньше. Все будет даже лучше, чем
раньше. Я обещаю.



Очень хотелось узнать, что вчера произошло. Но
нельзя. Я знаю, что если спрошу будет очень плохо. Внутри. И мне, и ему.
А я сейчас больше всего не хочу, чтобы ему было плохо. Я обнимаю его.
Как же я хочу его защитить, подарить ему счастье... За последние пару
лет это почти стало смыслом моей жизни. Вот оно, настоящее украшение
города на Неве. Мое персональное украшение. Странно, но теперь я считаю
этот город самым прекрасным. Потому что я снова рядом с ним.



- Дим, - шепчу я, боясь спугнуть затаившееся в его глазах счастье, - Ты завтракать будешь?



-
Нет. Останься со мной... пожалуйста, - он опускает глаза. Я знаю, он
сейчас боиться сморреть на меня, - И... я хочу чтобы ты простил меня.



- Я знаю. Все будет хорошо.



Я
встаю, оставив его под одеялом. Завтрак. Завтрак. Уже не хочется есть,
хочется обратно к нему. Ладно, сойдут и бутерброды. Я быстро мажу
кусочки хлеба плавленым сыром, сверху кладу еще что-то. Так... Ладно, и
так вкусно.



- Держи, - я протягиваю ему тарелку, - Поешь.



Как же у
него дрожат руки. Так больно на это смотреть. Целых семь недель. СЕМЬ
НЕДЕЛЬ. Я считал секунды, я не знал что мне делать. Целых семь недель я
не мог ни спать, ни есть. Я не мог даже дышать. Без него. Каким
безбожно-медленным было время. Тогда, но не теперь. Теперь все будет
по-другому.



- У тебя есть сигареты? - он не смотрит в глаза. Почему?



-
Нету. Я вчера ночью, - при этих словах брюнет содрогнулся, - я... я как
раз хотел купить пачку. Но оказалось, что везде закрыто. Хочешь я схожу
сейчас...



- Пойдем, - он встал и по-хозяйски распахнул дверцы шкафа.
Достал оттуда все еще лежавшие у меня футболку, джинсы... Ну в общем
все что было надо.



Я не мог смотреть, как он переодевается. Не
сейчас. Бля, как же я его хочу! Я отвернулся. Когда я повернулся, он уже
оделся и стоял из холодильника, выхлебывая прямо уз бутылки водку.
Сумасшедший.



- Ты больше не уйдешь? - сказал я, скорее утверждая чем спрашивая. Он ответил мне утвердительным взглядом и сел в кресло.



- Давай сегодня сходим в клуб. Мне надо расслабиться.



Я тоже оделся. Он стал старше за эти семь недель. Это заметно.



- Там уже притон развели. Я не хочу чтобы ты туда шел. Лучше давай зайдем к Эду.



Он
утвердительно кувнул и, накинув какую-то из своих курток, вышел за
дверь. Я вышел следом, просто ее захлопнув. Как же хорошо, что не надо
закрывать ключем.







- Эдик, пусти. Это мы.



- А, ты привел Принцессу, - протянул он и открыл дверь.



- Я не Принцесса, - отозвался сзади Дима и вошел следом, - У тебя сегодня пусто.



- Так еще утро. Наверное, - он достал мобильник, - Ну или день. Давно тебя не было у меня.



- Я знаю, я... - он резко замолчал. Потом, подумав, добавил, - Я просто пытался развлечься.



- Так тебе у нас уже не так весело, Принцесса?



- Ты что, имени моего запомнить не можешь, - сказал он, развалившись на диване, - Влад, садись ко мне.



Как обычно у Эда все разбросано. Наверняка снова менты разгоняли их. Даже огромная толпа не смогла бы устроить такой погром.



- Тебе помочь с уборкой? А то, я смотрю, ты к вечеру не успеешь. Заодно и поговорим.



- Как хочешь, - он достал нраспакованный блок сигарет и кинул на диван рядом с Димой, - На, долг забирай.







Уже
через пол часа огромное помещение было наполнено дымом. Да и вся
трехкомнатная квартира тоже. Когда Эдик только начал у себя собирать
народ, здесь было четыре комнаты. Но потом снесли одну стену, чтобы
устроить сцену. Теперь тут был почти клуб. Дима повеселел и расслабился.
Он прыгал по комнате со шваброй, сметая в кучу смятые бумажки, бутылки,
откурки и прочий мусор. Иногда он бросал швабру, брал в руки гитару и,
выдав несколько звучных аккордов, тянулся за следующей сигаретой. Эх,
много он что-то курит. Вредно.



Я тоже помогал - собирал кружки из-под пива и всякую посуду и складывал в посудомоечную машину. Так-так, первые гости.



-
О, Принцесса сегодня с нами! - произнес ввалившийся долговязый парень,
которому Дима открыл дверь, - Ты где опадал? Мы уж думали, тебя
загребли.



- Заткнись. Я просто не мог прийти.



Имени этого парня
не знал никто, но все звали его Джо. Он потрясающе играл на электрухе, и
поэтому они с Димой засели на диване, подбирая новые аккорды. За дымом
их почти не было видно, зато прекрасна слышны гнусавые пьяные
ругательства, которыми Джо щедро осыпал все и вся.



Эд закрыл панелями окна и включил самодельные осветители. Атмосфера клуба, мать ее.



-
Влад, - окликнул меня Джо. Его совсем не было видно, только иногда лучи
света выхватывали части его тела, - Сыграешь на басах? А то Санька на
пятнадцать суток забрали за драку, мы уже неделю нормально уграть не
можем.



- Ну... давай.



Потом мы втроем кое-как дошли до
супермаркета и купил литров триста разного алкоголя, сгрузили это все в
две тележки и еле довезли обратно. А раньше это все доставлялось
курьерами... Я искренне пожалел курьеров и решил, что больше никогда не
буду затаскивать в лифт тележку с бухлом.



Вернувшись, мы заметили
небольшое прибавление народу. Человек двадцать... Маловато для такого
позднего времени... Ну да ладно. Уже играла музыка. Записи. Даже как-то
спокойно для такого места. Здесь чаще играли разные группы. После того
как поставили звукоизоляцию, все вообще было идеально - ни соседских
воплей, ни вызванных ментов. Ну разве только иногда... На самом деле
играть на инструментах было позволено всем, кто хотел. Не было
определенного состава групп - одни музыканты уходили, приходили другие.
Редко кто играл тут постоянно.



С Димой все здоровались, называя
Принцессой, на что он незлобно огрызался. Он не любил, когда его так
называют. Раньше, когда еще непривычно было слышать и дурацкое прозвище
резало слух, он даже ввязывался в драки. Естественно, с кем бы он не
дрался, все болели за Принцессу. Популярность, мать вашу. Меня, к
счастью, называли просто по имени. Я этому несказанно рад, так как
прозвища тут действительно умеют придумывать.







Пока не пришло и
половины гостей, поэтому мы могли себе позволить уединиться в спальне
Эдика. Нет, ну не в смысле уединиться с Димой... Ну... В общем мы играли
на деньги. Семь человек. Я, Дима, молчун Антон, его вспыльчивая и
взрывная пподружка, чье имя мы никак не могли запомнить, поэтому
называли просто - стервой, ударник Шторм и две лесбийские сестрички.
Естественно, тут мало кого называли по имени.



За стенкой отжигал
Джо, извергая из своей гитары такие звуки, на которые не способен был ни
один другой гитарист здесь. Люди в зале уже были разгорячены. Диме
заметно везло. Сыграв несколько партий в покер, мы вернулись в зал. Уже
трудно было протолкнуться между оживившихся, извивающихся под музыку
тел.



В зале мы встретили Эдика. Он, схватив нас за руки, потянул к сцене.



-
Сегодня, - орал он в микрофон, пытаясь перекричать музыку, -
замесательный день. Принцесса снова с нами, - толпа одобряюще завизжала,
- И я уверен, он готов специально для нас, - он заткнулся, получив в
бок тычок от Димы.



Брюнет отнял в микрофон и совершенно не напрягая голос, проддолжил:



-
Я конечно с вами, но несмотря на ваши уверения, я сегодня только
отдыхаю, - толпа увлеченно его слушала, потом раздались свисты
неодобрения.



Я взял бас-гитару и проиграл несколько аккордов. Как
обычно, без солиста. На сцену влез Шторм и, достав откудато палочки,
буквально разорвал публику барабанным соло. Будет отличная ночь.
Наконец-то я смогу отдохнуть.







Мы играли часов до четырех.
Постепенно вместо Шторма за ударные сел незныкомый парень. Гитара Джо
уже молчала. Все были пьяны. Тут и там валялись тела, неспособные под
действием алкоголя даже сдвинуться. Дима сидел на краю сцены и вокруг
него постоянно вертелись разные компании. До девушек ему вообще дела не
было, а пьяные парни, едва стоявшие на ногах не могли сегодня ничего ему
предложить. Это даже к лучшему.



Когда я закончил играть, он был немного пьян. Он никогда не напивался в свинью, во всяком случае при мне.



- Пойдем? - сказал он, похотливо осмотрев меня. Какой же он возбуждающий!



- Пойдем, - ответил я, и почувствовал, что почти не управляю своим голосом. Как он только это делает?



Перешагнув через Эда, развалившегося прямо у двери, мы вышли на лестницу.



- Влад, послушай... Прости что меня так долго не было. Я...



Я наклонился и поцелоал его. Плевать на всех. Я наконец-то почувствовал себя живым, настоящим. Потому что теперь мы вместе.







- Дим, - шепчу я ему, - Я так рад, что ты здесь...



- Я тоже. Я ненавижу его.



- Дим, что он тебе сделал? - расслабленность тут же как рукой сняло, он весь напрягся и закусил губу.



- Я не хочу говорить.



- Расскажи. Я хочу знать, за что набью ему морду.



- Он просто извращенец. И все. Давай поговорим о чем-нибудь другом? Например о том, что делал ты, пока я жил у него?



-
Я? Прожигал свою жизнь. Точнее пропивал, - мы сидели на застекленном,
но все же холодном балконе и смотрели на звезды. В этом городе их можно
увидеть только зимой, - Я скучал без тебя...



- Я... знаешь, я наверное все-таки тебя люблю, - он ухмыльнулся.



- Наверное? Что значит это наверное? - я достал последнюю оставшуюся пачку и закурил. Как легко внутри.



- Просто ты тоже извращенец.



- Что? - поперхнулся я дымом, - Это я-то извращенец?



- Да, ты, - он улыбнулся, - но в тебе это мне аже нравится, - он поцеловал меня и открыл дверь, Пойдем. Тут уже холодно.







Его
всю ночь трясло. Он просыпался, пил воду, засыпал. И снова просыпался
минут через двадцать. Он не хотел говорить. Не хотел говорить и я. Но мы
оба знали - ломка. Дня два-три уже без иглы. Терпит. Мучается, но
терпит. К сожалению, я по собственному опыту знаю каково ему сейчас. Он
сильный. Я чувствую, он справится. Но... я просто не могу видеть, как он
борется с собой.



Я обнимаю его, прижимаю к себе. Целую. Мой. Ты мой.
Ты должен успокоиться. Я знаю, он поймет меня без слов. И терпит.
Иногда встает, открывает окно и курит. Но терпит. Сжимает мои пальцы,
так что у него белеют костяшки. Но терпит.



Я встаю и достаю аптечку.
Так... Это не то... Это совсем не подойдет... А, вот! Снотворное. Я
приношу ему вместе со стаканом воды. Шепотом объясняю, что это должно
помочь. Залезаю обратно под одеяло и прижимаюсь к холодному озябшему
телу. Все будет в порядке.



Он уснул только к полудню, когда тусклое
зимнее солнце уже закрылось дымкой легких туч. Мне спать уже не
хотелось, несмотря на то, что последние пару суток я почти не спал. Я
оделся и пошел. Не зная куда. Ноги сами несли меня по улицам. Вот опять
этот проклятый подъезд. Звоню в домофон, сам не зная зачем. Номер
квартиры у меня будто вырезан лезвием, так хорошо я его знаю.



-
Пусти, поговорить надо, - произношу я в микрофон, и дверь открывается.
Как все просто. Лифт. С искореженными подпаленными зажигалкой
кнопочками. Слишком уж просто. Так даже неинтересно.



- Ты? - спрашиваю я, увидев открытую дверь и стоящего в проеме человека. Я и так знаю, что он. Я уже видел его.



- Я. Что надо?



- Не особо вежливо, - произношу я и с размаху даю ему кулаком в грудь. Тварь.



- Ты тоже, бля, не король этикета, так что молчи.



- Пидор, - бросаю я через плечо, уже зайдя в квартиру, - Что ты сделал с Димой?



- Ничего такого, что не делал бы с ним ты, - резко ответил он, - Выметайся отсюда.



-
Я боюсь, ты даже не знаешь, с кем говоришь. И не знаешь, что почти на
два месяца без спроса забрал нашу Принцессу. Он теперь мучается, а ты
тут сидишь и ни хера не делаешь.



Я резко развернулся и схватил его за
грудки. Тварь. Я начал себя накручивать. Чем больше я зол, тем сильнее я
его покалечу. А только это мне и надо. Удар в глаз. Еще один - в
солнечное сплетение. И плевать, что он не защищается, сейчас я не втом
состоянии чтобы остановиться.







Дима еще спит. Хорошо. Стою, смывая
кровь с рук. Оттираю ботинки. Бросаю испачканую светлую куртку в
стиральную машинку. Теперь не узнает. Сам не понимаю, почему я его не
убил. Но ладно, так даже хуже. Пусть помучается с несколькими переломами
и до крови разбитой рожей. Скот.



Он наверное проснулся от шума воды.
Я слышу его шаги по комнате в сторону ванной. Все ближе. Сейчас
приоткроет дверь и спросит что-нибудь сонным голосом. Я внимательно
осмотрел себя. Вроде все в порядке, нет ничего, что вызвало бы
подозрение. Ну разве что кроме разбитых костяшек и пятна на рукаве. Я
снял рубашку и быстро сунул ее обратно к куртке.



- Что ты делаешь? - спросил он, приоткрыв дверь.



- Собираюсь приготовить на завтрак что-нибудь вкусное. Ты что будешь?



- А... не знаю. Но я, честно говоря, очень голоден, - он улыбнулся.



- Я потороплюсь, - сказал я, улыбнувшись в ответ.



Скоро
праздник. Два дня осталось, не считая этого. Надо будет найти Диме
подарок. Вот только... что? Надо быдет придумать. И желательно
побыстрее.



Дима где то час пробыл бодрым и активным. Потом - железная
непробиваемая апатия. Вялый и несговорчивый. Нет ни блеска в глазах, ни
желания что-либо делать. У него дрожали руки, когда он что-нибудь нес.
Это было очень заметно, но я ничего ему не говорил. Я просто понимал.
Это должно пройти. Уже скоро, потерпи.







Скоро этот гребаный праздник. Уже послезавтра. Надо подарок ему купить что ли...



Ну
начнем с того, что праздновать в этом гребаном я не собираюсь. И
праздновать вообще не собираюсь. Уж учше я возьму Диму и... В меня
врезался какой-то придурок. Так-так, кто тут у нас? ЭТО ЧТО, ДЕВУШКА?
Так, надо меньше пить.



Эм... Может найти домик в деревне? Промерзший
сеновал, камин, чердак... Мягкая узкая кровать... И нас двое... ОЙ
БЛЯДЬ! Какой пидор кинул в меня гребаный снежок? Мне вообще дадут
помечтать?



Так, ну домик в деревне я сейчас точно не найду, а вот
хотя бы дача... Как раз там зимой на весь поселок ни души. Я облизнул
губы, которые тут же прижег жуткий мороз, и целенаправленно пошел к
остановке.







Через два часа у меня были ключи от маленького
фургончика... ну ладно, не буду врать. Брат мило так одолжил мне ключи
от своей тачки и даже от загородного дома, который находился у черта на
куличиках и до которого ехать часов пять. Зато там точно никого лишнего
не будет. Кайф! И все это он сделал ради моей Принцессы. Черт! Уже и я
так его называю!



Я заехал в магазин и купил целую кучу всякой вкусной
херни, которую очень любил Дима. Это единственное, в чем вкусы у нас не
совпадали. Ну да ладно. Недельку потерплю... Но мясо все-таки возьму!



Так, багажник забит. Осталось самое главное - Принцесса. Точнее Дима. Ох, прилипло же к нему это прозвище...



Я сгреб сонного парня в охапку и дотащил до машины. Не то что бы он сопрротивлялся... Но...



Прекрасные
серые глаза были потухшими. Расслабленными руками он едва обнял меня в
машине. Кожа невероятно бледная и холодная... Это ужасно! Сидишь рядом,
видишь и не знаешь как помочь.







Когда мы приехали уже была ночь.
Точнее зимой здесь всегда ночь, но сейчас хоть глаз выколи - руки
вытянутой не видно. Густая темнота будто отпутывала, удерживала на
месте, мешая идти.



Да ну вас! Ужастиков в детстве смотреть было не надо!



Я включил фары на полную яркость и разбудил Диму. Так, продукты выгружу утром. Ну или когда там будет светло?



Из
пяти спален мы выбрали маленькую каморку управляющего под крышей. Так
романтично. Огромное мансардное окно, чтобы был виден весь двор, также
открывало прекрасный вид на темное, в крупных звездах небо. Вдали не
было видно ни единого фонаря. Наверное на сотню километров вокруг только
дикие звери и птицы... Эх, почему мы раньше с ним сюда не приезжали?



Дима
немного оживился. Мы лежали на узкой не расстеленной кровати и курили.
Потом от нашел где-то внизу гитару и мы пели под звонкие звуки,
извлекаемые из инструмента. Устроив бой подушками, убирая разбитые
стаканы и читая друг другу вслух одну из самых романтичных повестей, мы
не заметили как прошла ночь и наступило утро. Тихое, облачное. Самое
прекрасное.



Мы уснули в обнимку, как в старом американском фильме. Мы
были счастливы. Даже подумалось - вот он, хэппи енд. Наконец-то. Точнее
не хэппи енд. Это еще не конец.

@темы: Написанное, Почему хреново быть педофилом или как умереть придурком, Яой, Фанфик, Слэш

---

Почему хреново быть педофилом или как умереть придурком.Введение, главы 1,2

Название: Почему хреново быть педофилом или как умереть придурком.
Автор: Solnetta aka Hellish Yaoi
Бета: в активном поиске (писать на [email protected])
Фэндом: отсутствует. Ориджинал.
Рейтинг: R
Жанр: слэш
Размер: макси.
Состояние: в процессе.
Дисклеймер: все персонажи и сюжет принадлежат автору.
Саммари: о жизни несчастного учителя-педофила, его нерадивого ученика - пьяницы и наркомана, если не сказать больше, и о парне этого самого ученика. Ну и конечно же о любви. Большой и грязной (с)
Предупреждение: AU, OOC, употребление наркотиков, мат, рукоприкладство, педофилия и прочие прелести жизни.
Размещение: только с этой шапкой. Обязательно ссылку автору (писать на [email protected]).
От автора: история навеяна педофилическими >.> мыслями, бессонными ночами и тоннами сигарет. Не ждите от нее большего. Хотя...

Введение

(Себастьян)

И вот, сегодня снова мой День Рождения. Двадцать восьмой. Прошло
двадцать восемь лет моей никудшной жизни. И все, чего я добился -
всеобщее презрение и ненависть. Ну и еще работа учителем в школе
впридачу. Смешно?

Я с детства был эгоистом. Мое слово не весило и гроша. Я старался только
ради собственной выгоды.Да, конечно с какой-то стороны я был прав. Так
жить намного проще и интереснее. У тебя все есть, ты ни от кого не
зависишь, ты никому не должен... но... Всегда это "но" мешает
повествованию, ведь так? Что я там говорил? О прелестях существования в
качестве скотины? Так вот, несмотря ни на что я был несчастен. Только до
последнего времени я этого не понимал.

Пятнадцать лет назад мои родители погибли. Я не буду говорить как.
История слишком трагична, а я ни в коем случае не хочу, чтобы вы плакали
в этом месте моего рассказа. Сначала стало пусто. Будто перестало
биться сердце. Я перестал существовать... на неделю. Мне вполне хватило
этого времени, чтобы понять все прелести моего положения. Я переехал к
деду. По сравнению с тем, насколько были обеспечены мои родители, дед
был миллионером. Да в принципе даже не сравнивая с ними он им был. Я
попал в царство денег и вседозволенности... А мне было всего тринадцать.
Нет, я не скажу, что до этого никогда не пробывал алкоголь или ничего
не употреблял, но теперь же мне открылись все земные блага. Или не все? Я
не понмал тогда, но я на тот момент не имел ничего... так же как
сейчас. Что могут хорошего сделать с человеком алкоголь, деньги,
отсутствие внимания и любви? Ничего хорошего, правильно. Я был в центре
внимания, но был одинок.

В шестнадцать я уехал от деда. я получил от него довольно крупную сумму и
мне вполне хватило ее чтобы купить себе небольшую, но уютную квартирку,
машину и иметь средства на жизнь. Я думал пойти учиться. Думал,
думал... Я не сдал экзамены ни в одно нормальное учебное заведение, и в
итоге лишь за крупную взятку поступил в университет. Имея всего 9
классов образования все-таки можно получить все что хочешь. Естественно я
не учился и потратил все оставшиеся деньги на взятки учителям. Нет, я
конечно что-то знал, но... И снова "но", ведь так? В общем не до этого
мне было. За 4 года учебы я потратил все оставшиеся деньги. Я встречался
наверное со всеми девушками в универе. Ну с симпатичными конечно,
остальных я за девушек не считал. Я ни разу не работал. Даже не раздавал
листовки, не говоря о чем-то более стоящем.

К концу моего обучения в живых из родственниов у меня никого не
осталось. Ну, не считая тети в Саратове и троюродной тридцатилетней
бабушки из Америки. Я продал свою квартиру и купил еще более маленькую -
в ней были только смежная с комнатой кухня и туалет за тонкой
деревянной стенкой. Стол, кровать, два стула, плитка. И шкаф в углу,
невероятно ободранный и скрипящий. В общем, потратив всю свою юность на
развлечения я ни разу не задумался, как буду жить дальше.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как пойти работать. Но каждый
раз, когда на собеседовании говорили по поводу моего внешнего вида или
тона моего голоса, я просто хамил им и уходил. Так прошел еще год. Тогда
я сел писать книгу. Не то чтобы у меня было много фантазии, или я был
особо грамотным... Просто как то надо было зарабатывать. Еще через год
мою первую книгу издали. Я думал, это успех. Вокруг меня снова были
толпы девушек, деньги... Я снова начал считать что я счастлив. Я написал
еще три книги, но когда мне исполнилось двадцать пять, я снова все
бросил. У меня было достаточно денег, и работа стала обузой.

Я начал жить как прежде - не думая о будущем, не вспоминая прошлое. У
меня не было друзей, я никого не любил, ни о чем не жалел. Я делал что
хочу, говорил что думаю. Мне было плевать на всех и на все. И знаете,
сейчас снова будет это противное "но". Хотя так не планировалось, но я
влюбился. Я и представить не мог что так бывает, но я полюбил
шестнадцатилетнюю девчонку! Давайте же, смейтесь...

Около года мы встречались. Естественно все были против нас. Ее подруги и
родители говорили, что я извращенец и педофил. Мои старые приятели и
коллеги называли ее глупой малолеткой. Даже закон был против. Но нам
было плевать. Когда ей исполнилось семнадцать, она смогла уговорить
родителей и мы поженились. Представьте - я женат! Мало того что влюблен
до потери памяти, так еще и женат! Мы купили новую квартиру, хотя свою
старую я почему-то не продал, купили ей машину. Она тратила мои деньги
на одежду, украшения. Я позволял ей это. Мы обедали в самых дорогих
ресторанах. Я был счастлив, что она есть у меня... а она наверное была
счастлива, что у нее есть мои деньги. Я где-то глубоко в подсознании это
понимал, но все равно ее любил.

А сейчас я один. Учитель в школе! Еще смешнее, чем все до этого...
Просто однажды ей все это надоело. Точнее не все, а я. Я ей был не
нужен. Квартира была записана на нее, деньги с моего счета в банке она
могла снять в любой момент... В общем однажды я просто пошел в магазин, а
когда вернулся она упела поменять замки, перевести все мои деньги на
свой счет и достать документы на развод. Вот так в момент рушится
счастье. Это было около семи месяцев назад.

Мне было абсолютно некому помочь. Без денег я был нкому не нужен. Я
приехал в свою старую квартиру. Покрытые толстым слоем пыли коврики,
несколько лет назад купленный шкаф, кровать... Больше у меня не было
ничего. Я снова никуда не смог устроиться. Последним местом оставалась
школа. Я вот уже пол года живу, считая копейки, и пропиваю их, чтобы
чем-то забить пустоту. Итак, меня зовут Себастьян Маркович, учитель
физики в средних классах и классный руководитель 8Б. Смейтесь, я
разрешаю.

Глава1

Глава 1.

Утро добрым не бывает. Особенно утро после проведенного в одиночестве
дня рождения. И знаете, мне еще повезло. Если бы я родился не в начале
ноября, а например в апреле... Не-е, с такой похмелуги на уроки я бы
точно не пошел. Я бы...

Еще через пол часа я открыл глаза. Знаете, так бывает - проснешься и
лежишь, даже не то что не вставая, а не открывая глаз. Подушка была
твердой, кровать - тесной, про холодное одеяло я вообще молчу. Или...
та-а-ак, стоп. Где мое одеяло? Мысли медленно блуждали в голове. Я
подумал о каждой мелочи, глупо пялясь в стену. И вообще, что за дурацкая
привычка спать, уткнувшись носом в стену, и почему на этой самой стене
такие дурацкие обои?

Я развернулся на другой бок, почувствовав в кровати что-то очень теплое.
Сначала я подумал что это одеяло, но потом, посмотрев на "это"...

Нет, ну это совсем верх нахальства. Что за придурок лежит укутанный в
мое одеяло? Слышишь, одеяло на базу... э... Что за придурок?! Кто это
вообще? Я моргнул. Еще раз. Протер глаза. Рядом, развалившись на
половину кровати лежал какой-то парень, обнимая мою подушку.

Еще немного проснувшись я смог осмотреть комнату. Нет, комната-то
несомненно была моя... На полу в углу нестиранные вещи, бутылки на
небольшом столике... И почему-то открыта дверь.

Я перевалился через этого парня, на что тот недовольно буркнул, и,
пошатываясь, подошел к "кухне". Точнее к столу, стулу, раковине и
маленькой плитке. Ну и еще холодильнику. Проверив пять бутылок из под
пива, я обнаружил на дне последней остатки желанного напитка. Потом я
открыл кран. Холодная вода немного исправила мысли в голове.

Нет, ситуация конечно замечательная. Я все помню - как вчера пил, как
потом встал, как проклял создателей алкоголя, как проклял человечество.
Помню как я лег спать. Но откуда взялся этот, второй?

Я достал из холодильника пачку с сосисками и приложил ко лбу. В голове
возникали самые невероятные подозрения, и, стараясь их опередить, я
подошел к парню. Точнее к кровати с телом парня. Или... девушки? Нет,
это не может быть девушка... хотя...

Я нагло потянул одеяло на себя. Завернувшись в него, я начал
рассматривать тело. Это все-таки парень, хех. Голый. Нет, ну не совсем
конечно. Майка, разорванная до половины груди и носок... Я рассмеялся.
Это был мальчишка, лет шестнадцати. Почему то это обстоятельство вызвало
дикий приступ даже не смеха - ржача.

Парень перевернулся на спину, разметав длинные темные волосы по подушке.
Кожа какого-то странного синеватого оттенка вся была в шрамах. Кое-где
были даже совсем свежие. Он по возрасту мог бы быть одним из моих
учеников.

Я тряхнул его за плечо. И еще разок. И еще пару раз, пока он наконец не
проснулся. Сначала он так же как и я оглядывался кругом, пытаясь
понять, что происходит.

- Ну и кто ты?

Он скривился, пытаясь наверное вспомнить, кто же он. Я встал, достал
стакан и налил ему из-под крана воды. Это обстоятельство его достаточно
обрадовало. Когда парень, а точнее было бы сказать мальчишка, наконец
заговорил, сильно пахнуло перегаром.

- Я сейчас принесу тебе еще. А напиваться в таком возрасте вредно.

- Да пошел ты... - мальчишка встал и подошел к валявшимся на полу черным
джинсам, футболке и трусах. Я думал, что он оденется и уйдет, но он
всего лишь достал из кармана джинс пачку сигарет, выудил откуда-то
зажигалку и закурил.

- Курить иди на балкон, придурок.

- Отвяжись. Где я?

Я налил воды, но возмущенный таким отношением к себе, просто поставил стакан на стол.

- Мне повторить мой вопрос?

- Не маловат ты так разговаривать? Ты приперся ко мне в квартиру, раскидал тут свои шмотки и еще на что-то претендуешь!

- Бля. Скажи, кто меня сюда привел. Вопрос понятен? - пацаненок
оскалился и стал похож на дикого зверя. Хотя такому образу, наверное,
сбособствовали и его внешность, и его характер.

- А я знаю? Я проснулся только. Чтобы помнить, пить мень...

- Заткнись, голова болит от тебя... - в этом чувстве я его понял. Он
просидел еще минут десять, скурив около пяти сигарет. Пепел он стряхивал
прямо на пол, но его это не сильно беспокоило. Затем он оделся, взял
стакан, и, чертыхнувшись, вылил его содержимое себе на голову.

Когда он захлопнул за собой дверь, я обругал его, и открыл окно. Да, утро добрым не бывает.



В моей жизни давно уже не было ничего интересного. Дом - работа. Работа -
дом. Без происшествий. Странно, еще лет пять назад я думал что буду
таким только в сорок пять - пятьдесят лет... Как быстро летит время.
Особенно по сравнению с нашими ожиданиями.

Блин, а жизнь так хорошо начиналась. Деньги, девушки, любовь... Нет, не любовь. Но вы поняли о чем я хотел сказать. А сейчас...

Мне даже самому себе стыдно признаться, как я живу. В кармане жалкие
копейки. В холодильнике крысы вещаются дружной братией. Про личную жизнь
вообще молчу... Даже как-то странно.

Еще когда меня бросила жена, я подумал... точнее я поверил в свои
мысли... это просто не может происходить со мной. С кем угодно, но не со
мной! Реальность казалось какой-то эфемерной, люди - нереальными, жизнь
- бесплотной. Смешно.

Про такого, как я теперешний,еще год назад я сам бы сказал - старый
неудачник. Самокритично. Но правда. Хотя я не старый, а удача мне
улыбалась всю жизнь... до того момента.

Вот и сейчас, с утра пораньше, я иду в магазин за бутылкой. Смешно до боли.

Неудачник. Горько и позорно.



Нет ничего скушнее осенних каникул, когда сидишь со стопкой лабораторных
работ за старым, шатающимся столом, и очень-очень хочется лета.
Какая-то ностальгия даже... лето, короткие шорты, пачка тонких дамских
сигарет... А она сидит с тобой в лодке, только напротив, касаясь босыми
ногами твоих щиколоток. И так щекотно от ее поцелуев, и дышишь будто
июльским светом...

Воспоминания накатились болезненной волной. И почему-то не стыдно стало
за слезы, вторившие дождю за окном. И даже появилось желание поскорее
покончить с этими ученическими тетрадями и выйти из дома в промозглый
ноябрьский день.

Рука потянулась в стакану с колой. Захотелось засмеяться. Вдруг
почему-то стало невероятно легко, словно внутри не органы, а в голове не
мысли... только вакуум. Пустота. Но пустоту ничем не хочется заполнять.
Стремление к этой пустоте, желание успокоиться последние семь месяцев
терзало душу. И вот наконец...

Я достал бутылку дешевого виски и старый, со сколотым краем стакан. И я
будто снова почувствовал запах ее волос, словно снова прикоснулся к ее
коже... Пустота сразу исчезла. Стало больно, и горячая слеза, неприятно
щекотя, скатилась по щеке и упала на ровные клетки ученической тетради.
Больно и жгуче обидно.



Когда я вышел из подъезда, моросил дождь. Мелкие капли, падая, ударялись
о шелестящую поверхность куртки и разбивались. Мир стал каким-то целым
из-за этого дождя. И не было привычной отчужденности. Вот иду я, и я не
только тот, кто идет сейчас, опустив голову и обидчиво шаркая по
асфальту - я и то дерево, почти расставшееся со своей нарядной листвой, я
и кошка, спрятавшаяся под выступом балкона, я и земля, жадно
впитывающая в себя стуженую влагу. И та девочка, согнувшаясь под зонтом
ярко-розового цвета, она ведь тоже сейчас не просто девочка. Она - мир. И
я - мир. И вместе мы тоже мир, вместе с деревом, кошкой, землей. Мы мир
даже вместе с миром...



- О, Себастьян Маркович, Вас-то я и искала! - улыбающееся розовое лицо
полноватой Натальи Викторовны, директора нашей школы, вызывало
отвращение. Она вся была какая-то сальная и сытая, даже противно.

- Что-то случилось? - вежливый холодный тон. Как же я его ненавидел. Мне
всегда казалось, что лучше обматерить, чем говорить вот так - сухо и по
делу.

- Просто к вам в класс пришел новый мальчик, - она снова улыбнулась.
Нет, ну конечно же мальчик. Как же еще называть здоровых
пятнадцатилетних бугаев? - Такой милый кстати! Я отправила его в ваш
класс, потому что у вас и так одни девушки, смущают вас наверное, -
нет-нет, что вы. Конецно-же меня не смущают прыгающие вокруг меня вырезы
декольте и короткие юбочки. Всего-то двадцать одна девочка, ага.

-Он сегодня придет? - снова перешел я к делу. Настроение было
препоганейшее, ведь умеют же так своим противным голосом портить утро.

- Да, к третьему уроку. Если не ошибаюсь, то первым уроком у вас классный час, заодно сообщите своему коллективу.

Директорша развернулась на каблуках и пошла дальше по коридору. Хотелось
ответить ей что-нибудь, но я сдержался. Достав из шкафчика в
учительской классный журнал, я решил с утра пораньше засесть за его
заполнением. Скоро заканчивался триместр, и надо было выставлять
оценки...

Класс порадовал меня приятной тишиной и свежестью. Никаких нахальных
теток, семилетних детей, визжащих и носящихся под ногами. Даже цветы в
горшках политы. Вот что значит каникулы.



Когда я встретил в коридоре этого парня, то я не сразу признал в нем
старого знакомого, а тем более нового ученика. Да и парня-то я сначала
не увидел. Только басовитый, но все же еще мальчишеский голос выдавал
пол подростка.

Это существо было в черно-сером свитере с высоким горлом, узких джинсах и
беленьких почти девчачьих кедиках. Длинные волосы были забраны какой-то
заколкой в пучок на затылке, тонкие дужки очков и чуть сверкающие в
полумраке коридора стеклышки... Завораживающее зрелище. В руках у него
были тетрадки, которые он умиляюще прижимал к груди. И даже то, что он
был чуть выше меня, не делало его менее очаровательных. Прямо ангел,
хех.

Мы около минуты стояли и молча разглядывали друг друга, после того как я
к нему повернулся. Он конечно же сразу меня узнал, но я понял что это
мой постпраздничный гость только через несколько секунд. Надо же было
так перевоплотиться...

- Какие люди, - буркнул я мальчику, - ну здаствуй...

- Э... - многословностью он явно не отличался, - я...

- Да знаю я. Теперь то ты мне, надеюсь, скажешь, как тебя зовут?

Парень поднял бровь и ухмыльнулся:

- Дима я. Кузнецов.

- Очень приятно, - сухо сказал я, - мое имя тебе наверное уже сказали.

- Э... Да.

- Пойдем, сейчас как раз мой урок. Я покажу тебе где кабинет физики.



- ...спасибо дети, урок окончен. Дима, задержись ненадолго.

В коридор выбежали шумными стайками девочки, четыре парня, не считая Димы, тоже выпихнулись в коридор.

- Если вы по поводу документов, то я все принес и передал Надежде Викторовне...

- Во-первых, не Надежде, а Наталье, а во-вторых я не из-за документов. Я
по поводу твоего поведения несколько дней назад в моей квартире, - я
замолчал. Праень явно смутился. Очаровательный девичий румянец выступил у
него на щеках, - Я собираюсь сегодня пойти к тебе домой поговорить с
твоим отцом.

Мальчик закусил губу и оступил назад, будто у собирался его ударить. Эта
реакция невероятно меня поразила. Мне показалось, что я сказал что-то
лишнее.

- Я. Живу. С матерью, - сказал он, четко разделяя слова и чеканя каждую букву.

- Извини, я не знал... Но тогда мне прийдется поговорить с ней. Я не позволю чтобы мои ученики так себя вели.

- Да, конечно, - он посмотрел на меня огромными серыми глазами. Зрачки
были большие. И глаза у него блестели, как у психопата. Только потом я
понял, что это было.



Еще два урока я просидел как на иголках. Что-то не давало мне покоя.
Седьмым уроком у меня класса не было, но у моих учеников был английский.


По поводу похода к родителям Кузнецова я начал сомневаться, но отступать
от намеченого не хотелось. Его поведение не давало мне покоя.Вот
действительно странный мальчишка. Первый день в моем классе, а уже
доставляет столько хлопот!

В конце седьмого урока я подошел к кабинету английского языка. За дверью
громко что-то рассказывала по-английски Варя. В классе стоял гам. Я
вспомнил свою учительницу по английскому, которая за малейший
посторонний звук отправляла к директору, и невольно улыбнулся.

Над ухом противно прозвенел звонок и дверь класса тут же распахнулась.
Девчонки весело щебетали, выходя из класса, ласково со мной здоровались,
улыбались... Кокетки малолетние, тоже мне. Дима из класса не вышел. Я
постоял, прислонившись к стене, еще пару минут и, постучавшись, зашел.
На мой воспрос Людмила Геннадьевна ответила, что Димы сегодня на уроке и
не было. Рассказала, что про него ей сказали девочки. Всем он конечно
очень понравился, но у меня было не очень много времени все это
выслушивать.

Я снова взял в учительской журнал и начал быстро пролистывать его.
Где-то здесь были адреса учеников. А, ну вот оно. Пробежав глазами по
списку, я сразу узнал, что Дима живет на соседней улице, паралельной
моей. Я сразу же закрыл журнал и выскочил из кабинета.

Сбегая по лестнице, я подумал, что глупо вот так являться. Мало ли что
могло случится. И вообще, я не знаю что происходит и них в семье... Но
какое-то странное чувство кололо и не давало покоя.

Диму я встретил еще во дворе школы. Он сидел прямо на земле и курил.
Почему-то легче не стало. На его приветствие и расплывшуюсь улыбку я
отреагировал тоже как-то остро.

Он встал, и тут я понял, что случилось. Мальчишка снова пьян. Вон его
как шатает! Я взял его под руку и потащил знакомой дорогой. Он нес
какой-то бред про то, какая красивая у меня куртка и какой я хороший
учитель. Мне захотелось влепить этому малолетке увесистую пощечину, но
отношения между учителем и учеником этого не позволяли.



Он жил в самом обычном доме. Лифт не работал, на каждом этаже по одной
лампочке, а где-то и вовсе не было, в лестничных пролетах стоят
истрепаные клресла, пепельницы из консервных баночек. Все как обычно.

Где-то на четвертом этаже он споткнулся, и скатился на целый пролет
вниз. Казалось это его нисколько не огорчило, но только встать
самостоятельно он не мог и сидел, глупо хихикая. Я поднял его и частично
отряхнул, но он сказал, что не может идти. И действительно, стоял он
только потому, что я прислонил его к стене и придерживал.

И это он всего первый день в моем классе. Ох и намаюсь я с таким.

Я поднял его на руки и, пронеся на этаж ваше посадил на стол. Закатав
штанину джинсины, я начал осматривать его ногу. Скорее всего просто
вывих. Ну и проблемный же он!

- Себастьян, - услышал я надтреснутый голос мальчишки.

- Маркович вообще-то, - я поднял на него глаза, но он не дал мне договорить еще нескольких замечаний.

Дима положил мне руки на плечи и коснулся губ скользящим поцелуем.
Сказать, что я остолбенел, значит ничего не сказать. Насколько же сильно
он пьян? Но подумать об этом мне не удалось. Он поцеловал меня еще раз,
более грубо, но я даже не оттолкнул его, такой был шок.

- Себастьян, - прошептал он мне а ухо сладким шепотом, да так, что у
меня даже в горле пересохло, - а давай ты не пойдешь ко мне домой? - он
облизнул мочку уха и слегка его прикусил, - если хочешь, я могу тебя за
это отблагодарить, - его руки недвусмысленно потянулись к моей ширинке.

Я вдруг вышел из забытья и, резко сдернув его со стола, потащил дальше вверх по замызганной лестнице.



Несколько минут спустя мне стало понятно, почему он не хотел чтобы я к
нему шел. С порога мать встретила его словами про пидристический
хвостик, буркнула что-то про его старшую сестру и уже попыталась
выпихнуть меня, сказав что не разрешает мальчику приводить друзей домой.

- Мам, это мой новый учитель, Себастьян Маркович, - негромко сказал
мальчик и прошмыгнул в какую-то дверь, успев мне подмигнуть из-за спины
матери.

- Ах, да... Ну вы проходите, - она явно смутилась такому повороту событий, - А что этот хулиган успел уже что-то натворить?

- Дело в том, что... - замялся я на пороге, - просто это случилось не в школе, и не знаю стоит ли вас этим тревожить...

Женщина молча закрыла за моей спиной дверь и провела меня в гостиную.
Комната была очень интересна. Диван и кресла с засаленой обивкой и
протертый ковер на полу сразу говорили о достатке семьи, но я не стал
обращать на это внимание. На стенах были скотчем приклеены пейзажи и
просто рисунки каких-то мультяшек, и я сразу подумал, что это нарисовал
Дима.

- Так что случилось?

- Просто на каникулах мы с Димой... э... случайно познакомились при не
очень благоприятных обстоятельствах... понимаете, он хамил мне и был...
пьян, - то что он проснулся после пьянки у меня в постели рассказывать
не хотелось, а вспомнив то, что было на лестнице, я даже покраснел.

Реакция его матери была еще более пугающей, чем все поступки ее сына.
Она начала кричать, сняла со стены узыкий почти как хлыст, ремень,
открыла дверь в ванную, где сейчас сидел Дима и которая почему-то была в
гостиной, и выволокла мальчика прямо за волосы. Он был в одних джинсах,
штинина закатана до колена, нога была заметно опухшей и покраснела.

- Да как ты посмел напиваться, скотина пидористическая! Это все твои
Эдик и Влад! Что, к сестре захотел? - она развернула парня, лежащего на
полу, голой спиной вверх и ударила по ней ремнем. На спине сразу же
выступил красный след. Я вскочил с дивана, - Тварь, с этими проблядскими
пидорасами общаешься! - мальчишка на полу уже перевернулся и хотел
встать, когда она хлестнула его ремнем по груди.

- А ну немедленно прекратите, что вы себе позволяете!

Мальчишка посмотрел на меня большими полными обиды глазами. Женщина
кричала, и замахнулась уже в третий раз, когда я схватил ее за руку.
Конец ремня рассек мальчику плечо.

- Перестаньте немедленно! - мать Димы меня не слушала и готова была
ударить меня самого, - Дима, возьми одежду, я на ночь забираю тебя к
себе, - я оттолкнул разъяренную, как медведь, женщину на диван и помог
Диме подняться.

Его мать меня поразила меня абсолютно. Она накинулась на меня,
вцепившись мне в плечо, и попыталась повалить меня на пол. Я отобрал у
нее ремень и схватил ее за руки.

- Да как ты смеешь семью позорить, мразь! Я тебе еще устрою! И всем своим гомосекам передай!



Она еще долго кричала, и ее было слышно даже из-за закрытой двери, и
даже когда мы спустились на пару этажей. Дима так и шел в одних джинсах,
с исполосованной кожей. С одного плеча текла по руке кровь. На другом
висела подростковая сумка. Ничего из одежды он не взял.

- Тебе холодно, смотри, синий уже весь! - я снял куртку и сунул ему.

- Я не чувствую холода. И боли. Я уже привык, - по щекам катились
прозрачные хрустальные слезы. Он опустил голову и заплакал, прижав к
груди мою куртку.

- Перестань. Да, она у тебя немного странная, но и ты ведь не подарок, -
я подошел ближе и обнял его. Он был совсем не холодным, и наверняка не
замерз, но все равно прижался ко мне.

- Спасибо, - прошептал он, и, накинув куртку, высвободился из моих объятий.

Дальше мы шли молча.



- Себа-ча-ан! - мне не нравилось, что он меня так называет восьмой раз
за вечер, но стоя за дверью ванной, намыленной с ног до головы я
возразить не мог, - а ты сосиски жареные или вареные любишь?

- Тебе-то какая разница? И к тому же, прекрати меня так обзывать и обращаться ко мне на ты.

- Ладно, Себа-чан. Значит жареные.

Когда я наконец вышел из ванной, мальчишка накрывал на стол. Это тоже меня удивило.

- А на ужин у нас сосиски и салат! - выпалил мальчик мне, как только я вышел,

Я хлопнул себя ладонью по лбу. Ну что за неугомонный мальчишка! Всюду ему лезть надо. удто я сам не могу приготовить ужин!

Как оказалось, приготовил он все довольно вкусно. Потом, поджав под себя
ноги, уселся на кровать, достал альбом и начал что-то быстро чиркать
карандашом. Честно говоря мне уже хотелось спать, но отвлекать его было
как-то лень.



Но спать лечь мне не удалось, даже после того, как мальчишка закончил
рисовать. Нет, он-то улегся, но... Спать вдвоем с учеником в одноместной
кровати? Под одним одеялом? Ну уж нет. Во-первых, это непедагогично,
во-вторых это противоречит моим моральным принципам, а в-третьих, мне
кажется, что он... извращенец. Нет, про детей так говорить конечно
нельзя, но...

- Себа-чан, а ты чего не ложишься спать?

- Куда? - выдохнул я. Еще немного, и я его точно придушу.

- На кровать, - серьезно ответил Дима, - Не на потолок же!

- Предлагаешь спасть с тобой?

- Предлагаю выключить свет, - буркнул он, отвернувшись к стене, - а на счет спать, так хоть с тараканами.

- Какой ты вежливый. Между прочим это моя кровать!

- Ну так ложись, блин.

Я недовольно выругался и встал. Выключив свет, я снял халат и подошел к
кровати. Дима лежал на краю и действительно там оставалось место для
второго человека. Я протиснулся к стене и развернулся к мальчику лицом.
На меня смотрели два серых чуть ли не светящихся глаза. Дима попытался
перевернуться на другой бок, но свалился с кровати.

- О чем я и говорил...

Но мальчишка улегя обратно, снова начиная сверлить во мне дырку своим
взглядом. Почему-то в голове начинали пояляться вопросы к этому
мальчику.

- Дим... Слушай, а где твой отец?

Он закрыл глаза. Его дыхание стало сбивчивым, тело напряглось.

- Он погиб. Он занимался очень важным и полезным делом. Когда мне было
тринадцать, мы остались одни, - голос мальчика дрожал, - Я не хочу об
этом говорить.

- А... Мне очень жаль. Когда мне самому было тринадцать, я лишился обоих родителей.

- И ты жил в приюте? - мальчик попробовал лечь на спину, но снова чуть не упав, ухватился за мою руку.

- Нет, я жил у деда. Хотя для меня было бы лучше, если б в приюте.

- Почему? - Дима, обнаглев вконец, просто-напросто прижался ко мне и
обнял меня. Я сделал вид, что это мероприятия против очереного падения и
не обратил внимание, - Он бил тебя?

- Нет. Просто у деда было много дене и вседозволенности. Если бы я жил в приюте, я бы не вырос такой скотиной. Вот и все.

- Скотиной? - он ухмыльнулся, - Слушай, а почему ты живешь один?

- Э... В смысле?

- Ну, у тебя же должна быть жена там... или хотя бы девушка... - мальчик смутился.

- Должна. Но я не хочу говорить об этом, так же как ты не хочешь говорить о своем отце. И прекрати обращаться ко мне на ты!

- Слушай, Себ. Мы спим в одной постели, а ты говоришь о каких-то формальностях! - усмехнулся Дима, - Спокойной ночи. Спи.

Я ничего не ответил. Что за малолетний придурок... Пф...



Когда я проснулся утром, мальчишка сидел на столе с бутылкойй в руке и
увлеченно обсуждал что-то по телефону. Присмотревшись, я увидел, что в
бутылке у него пиво. Вот так мальчишка. Растрепаные волосы мягкими
локонами лежали на плечах, и я снова невольно вспомнил медовый шелк ее
волос, вот так же ниспадавших на голые плечи.

- С утра значит напиваемся? - буркнул я, достав из холодильника бутылку пива, - Тогда я с тобой.

Дима наконец прекратил трепаться по телефону, слез со стола и сел на
кровать, поджав под себя ноги. Я подумал, что у нее были такие же
по-мальчишески острые коленки, и чертыхнулся. Нет, так нельзя. Она
совсем довела меня до сумасшествия.

- Себа-чан, а чего ты с утра такой хмурый?

Я молча сел рядом. Холодное пиво перед уроками, нет ничего лучше и
педагогичнее. Я снова взглянул на мальчишку, и мне чуть плохо не стало.
Такие же плечи, такие же запястья, такой же изгиб позвоночника... Нет,
надо определенно переключить мысли на что-нибудь другое.

- И что ты скажешь сегодня матери?

- В смысле?

- Ну, на счет вчерашнего...

- Да не пойду я туда больше. Мне надоело что меня называют гомосеком и говорят, что отправят к сестренке.

- В смысле? Что за сестренка?

- У меня старшая сестра в колонии для несовершеннолетних. Уже третий год.

- Ого как... А почему твоя мать считает, что ты...

- Гей? Ну... Э... Потом как нибудь расскажу. Так мне можно быдет у тебя пожить?

- Только если ты будешь готовить. Я последние пол года ужинал
бутербродами. Хотя в принципе, завтраки и обеды мало чем у меня
отличаются от ужина...

- Заметано! - мальчишка дружески толкнул меня в плечо, - Я тогда побегу, мне перед уроками надо кое-куда заскочить.



Увидев, что за окном класс идет снег, я подумал о двух вещах. Во-первых,
я вспомнил, как мы с ней гуляли. Зимний лес, утреннее солнце и ее
светящиеся счастьем глаза... Ну а во-вторых, Дима утром ушел в одной
лишь клетчатой рубашке. И то моей. Как бы не закоченел и не превратился в
ледышку.

На переменах все вываливались дружной гудящей толпой во двор. Кто-то
барахтался в снегу, кто-то кидался плотными белыми комками снега.
Некоторые курили по углам двора, активно разгоняемые учителями. В общем в
самой школе на переменах было темно и тихо.

В коридоре третьего этажа я встретил Диму. Он оказывается где-то успел
переодеться - на нем был почти такой же, как и вчера, свитер, те же
джинсы, такой же пучок волос на затылке. И это умиротворяюще-напрягающее
выражение лица. Он шел мне на встречу, увлеченно разглядывая пол.

- Дим, у тебя куртка есть? - похоже было что я отвлек его от каких-то размышлений, и повернулся он не сразу.

- А... Да. Вот, - он сунул мне в руки мою измятую рубашку и пошел дальше.

От рубашки пахло сигаретами и навязчивым мужским парфюмом. Явно не Диминым. Ну да ладно, разберемся.



На последних двух уроках Димы снова не было. Никто из класса не знал,
где он. Да и вообще отношение класса к мальчику резко изменилось. Еще
вчера все, особенно девочки, считали его милым и чуть ли не толпами за
ним бегали. А сегодня... Нет, свалить все на женскую логику я не мог.
Даже парни отзывались о нем не очень приятно, и прятали глаза, будто
что-то скрывая.

Я естесственно сказал, что он мальчик с характером, и что нам надо к
нему привыкнуть, но никто меня не слушал. Несколько девочек активно
перешептывались, время от времени округляя глаза и отворачиваясь, чтобы я
не видел по губам, что они говорят в данный момент. Стало как-то
противно.



Когда я шел домой, мне покоя не давали мысли об этом странном мальчишке.
Я пинал ногами рыхлый снег, чтобы как-то отвлечься, но это не помогало.
Он действительно был не таким как все. С одной стороны он был
достаточно мужественным и грубым. Ну, для своего возраста, конечно. Но с
другой... эти жеманные жесты, почти бабские шмотки, очаровательная,
кроме некоторых случаев, манера разговора... И мнение его матери... Да,
она больше похожа на свихнувшуюсь дамочку в возрасте, но...

У подъезда на низенькой скамеечке сидел Дима. На нем была осенняя
кожаная курточка явно большего размера. На шею был намотан зенитовский
шарфик, о который он грел одну руку. Во второй руке была сигарета.

- Я надеюсь, на этот раз ты хотя бы не пьян, - произнес я вместо приветствия. Мальчик испуганно подскочил.

- А, привет, - простучал он зубами, - Я боюсь мне прийдется тебя
огорчить, но я у тебя надолго. Может я сделаю ключ? Сидеть тут ну очень
холодно, - сказал он, виновато улыбнувшись.

- А... Да. Ну пойдем, отогреешься и сбегаешь копию сделаешь. На, держи
пока деньги, - я потянулся в карман за скрученными купюрами.

- Да не, у меня есть. Мне бы ключик.



Он достал из своей сумки кошелек из истрепанной джинсовой ткани,
украшенный целой кучей заклепок и молний. Я отдал ему ключ, напомнил что
с него обед и включил чайник. Да, день действительно холодный. Я достал
из шкафа два больших теплых свитера, плед и свое зимнее пальто. Один
свитер я натянул на себя, а второй разложил на кровати. Плед я тоже
оставил там, а пальто повесил у входа.

Крепкий зеленый чай действовал успокаивающе, разливаясь внутри приятной
теплотой. В руках лежала небольшая книжечка какого-то японского автора.
Автобиография. На моменте, когда он расссказывал о своей подростковой
жизни, я поймал себя на представлении Димы в роли этого подростка из
неблагоплучной семьи. От него все отвернулись и он, выпихнутый пинками
во взрослую жизнь, искал способы выжить.

Буквы сливались в линии, расплывались мягкими пятнами. Воздух стал
каким-то влажным и вязким. Пятна стекали со страниц, капали на пол слова
и предложения. Скоро уже весь пол был покрыт теплой темной водой. И это
уже даже не пол был - песчаное дно. И стены - не стены, а заросли
камышка. А вместо кровати маленькая двухместная лодка, на дне что-то
теплое и мягкое. И рядом таинственный мальчик. Я знаю, что это Дима, но
он не показываетсвоего лица - все время отворачивается, скрывается, что
очень меня беспокоит. Я пытаюсь рассмотреть его, но он разворачивается в
лодке и снова прячет лицо. И вдруг я резко дергаю его за плечи и
разворачиваю к себе. Он падает, и я вижу пустые черные глазницы. И вроде
это уже не мальчик - кукла. И в воде концы оборваных красных нитей,
прикрепленных к его конечностям. Я в ужасе отталкиваю его от себя,
падаю, и меня затягивает темная почти как клей густая вода, пахнущая
корицей и мятой.

Я проснулся от того, что стало слишком жарко. На лбу выступили капли
пота, тело напряжено. Все вокруг эфемерно движется, будто густое желе. Я
протираю глаза. Я снова в своей комнате. Вот у плиты стоит Дима, рядом
со мной лежит книга, дверки шкафа, мной же неплотно прикрытые,
показывают содержимое.

- Сегодня на обед курица и яблочный пирог, - сказал Дима даже не повернувшись. Как он узнал, что я проснулся, было непонятно.

- Откуда у нас курица, яблоки... да и все остальное? Ты что, из воздуха готовишь? - я горько улыбнулся.

- Да нет. Просто я подумал, что готовить особо не из чего и купил еды.
Ты так долго спал, что все уже почти готово. Давай, вставай и накрой на
стол, - мальчик развернулся и мягко улыбнулся. Как... она.

Глава2

(Дима)
Глава 2
Свалив с уроков я сразу пошел за школу. Мне очень хотелось
побежать. Скрыться от всех. Прижаться к Владу и заплакать. Рассказать
ему все. Сейчас он был самым близким мне человеком. Самым...
Влад
сидел на низенькой скамейке, стоящей вплотную со стеной школы. Он
безразлично смотрел сквозь меня, будто о чем-то задумавшись. И в груди
отдалась странная боль, будто вставляли и медленно прокручивали ржавую
спицу. В глазах потемнело. Я привалился к холодной стене лбом. Нет,
плакать нельзя. Я мужик. МУЖИК, слышишь? Я не должен плакать. Янедолжен.
Плакать. Нет. Я три раза вдохнул и один раз выдохнул. Спица внутри
продвинулась глубже, болезненно щекоча у самого сердца. Никогда взгляд
Влада не был таким пустым и безразличным. Никогда.
- Я... Я пришел, как и обещал. Пойдем отсюда.
- Зачем? - он посмотрел на меня, и я заметил, что такие глаза бывают только у фарфоровых кукол. И то, у разбитых.
- Ну... Мы же хотели.
- Нет. К тому же сегодня у тебя элитный заказ. Не забывай. Костюм я уже приготовил.
- Я же просил освободить меня от него...
-
ЧТОБЫ ТЫ СНОВА ТРАХАЛСЯ С ЭТИМ ПРИДУРКОМ УЧИТЕЛЕМ? - взревел Влад,
саданув кулаком по стене. В глазах на секунду закипела злость, но они
оледенели вновь почти сразу.
- Что? Ты что, свихнулся?
- Да ну? А
то вдруг мать его звонит - мальчик дома не ночует уже почти неделю, не у
меня ли он. За дураков всех держишь? Да я лучше тебя за деньги продам,
чем отдам этому... педофилу.
Глаза предательски защипало. Да как он
мог такое подумать? Я же люблю только его самого, я только ради него
всем этим продолжаю заниматься. А он...
- Знаешь. Вопрос о твоем
увольнении я поднимать не буду, но... между нами все кончено. Я не
собираюсь больше даже прикасаться к тебе, понял? Мразь.
Он
развернулся и пошел прочь размашистым и уже совсем мужским шагом.
Хотелось окликнуть его, прижать к себе, все объяснить. Рассказать как же
больно, как до слез обидно, что пришлось ему врать. Рассказать что
происходит внутри, что так режет. И еще поцеловать, поцеловать медленно и
нежно, потому что нет слов, способных описать мою любовь.
Я стоял
коленями на промерзшей заснеженной земле. По щекам противно текли
горячие слезы, которыми, казалось, можно растопить все, кроме... Я
плакал скорее от бессилия, чем от чего-то другого. Я комкал руками сне
вперемежку с обледеневшей землей. Было так невыносимо, так... даже не
хватает слов, чтобы описать.

Через два часа я уже садился в
дорогую машину. Мальчик-игрушка. Дорогая, но игрушка. Крохотное платьице
ядва прикрывало голую задницу, а от непривычных чулочков было неприятно
щекотно. И еще эти дурацкие туфельки... Я вспомнил про Себа, и захотел
ему позвонить. Просто чтобы предупредить. Чтобы он... не волновался? И
почему я не спросил его номера? А сейчас обратно дороги уже нет. И
вернусь я только к утру.
Временный хозяин противно лапал меня
толстыми мясистыми руками. Ну чтож, к таким я уже привык. Ну и что, что
прийдется всю ночь его ублажать. Да и всю ночь наврятли. Такие как он -
старые сытые пидоры - долго не выдерживают. А потом храпят, ухватив его
за задницу, до самого утра. Надо только потерпеть. Ведь уже даже совсем
не противно, да?
Осколком воспоминания возникла маленькая уютная
кровать на последнем этаже. Рядом - большой шкаф, напичканный абсолютно
всем, от пальто до мыла. И прямо за стенкой, там где так приятно
шелестит вода, стоишь ты. Абсолютно голый. Со светлыми тонкими волосами,
лежащими на плечах и будто стекающими на лопатки. Пахнущий яблочным
шампунем. Это чувство внутри вызвало стойкую эрекцию, что клиент
очевидно записал на свой счет.
Ничего, я получу свои деньги и
уволюсь. И больше никогда туда не приду. Сниму где-нибудь квартиру,
снова сменю школу. Может даже уеду в другой город. И никто никогда меня
не узнает. И я сам никогда не вспомню.

Утром я забрал деньги со
столика, скурил две сигареты, тщательно забивая все мысли дымом, и вышел
на улицу. Меня снова ждала машина. Довезли меня ровно до "Вилли-сэнт" и
высадили прямо у ступенек. Клуб, конечно, был закрыт. И как мне забрать
свои вещи?
Я побрел по пустой улице, встретив только двух прохожих.
Эти старушки так пялились на меня, что я бы в другой раз провалился
сквозь землю. Я зашел в какой-то универсам, опять таки удивляя всех
своим внешним видом. Купил себе длинный плащ, хотя даже холодный
ноябрьский ветер меня не беспокоил, и побрел к трамвайной остановке.
Отсюда до новой квартиры ехать было далековато, но выбора не было. В
трясском трамвае я объехал пол города.
Мне почему-то вспомнился
заботливый и понимающий взгляд Себастьяна, и я невольно поежился. Он
наверное переживает. Хотя бы как учитель. Ржавый кусок вымышленной
железяки внутри снова вцепился в живую бьющуюся плоть.

- Дима,
почему ты не пришел вчера, - с порога накинулся на меня хмурый Себ, -
Где ты был? Почему не предупредил? Я же волновался! И что на тебе? -
округлил глаза он, когда я скинул с себя плащ, - Говори, блин! Чем... Ты
чем занимался сегодня ночью?
- Если захочешь, можешь тоже трахнуть
меня, мне уже плевать, - я подошел к кровати и свернулся на ней
калачиком. К горлу подступил комок, - Или иди расскажи матери. Расскажи
что я пью, курю, ругаюсь матом, употребляю наркотики, за деньги трахаюсь
со старыми олигархами. Иди, расскажи, сука! Давай! Что тебя
останавливает? Ты же такой правильный ублюдок! Ну, что стоишь, бля?
Он
опешил от такого напора. Казалось, он сейчас меня ударит, но Себ
неожиданно обнял меня и с силой прижал к себе. Я конвульсивно дергался,
бил руками по простыни и по его голым плечам. Из глаз текли слезы, слезы
обиды и одиночества. Он сгреб меня в охапку и сильно-сильно прижал. С
его губ срывались успокаивающие ласковые слова. Такого я не ожидал
совсем.
Мне стало жгуче стыдно перед ним. За все. За каждый выпитый
грамм, за каждый шприц и дорожку, за каждого клиента. За каждый свой
шаг. Этот человек вдруг стал таким близким, таким... Почти как Влад. И
даже ближе. Ведь кто может быть ближе, чем человек, ничего обо мне не
знающий? Острая ржавая железяка внутри отступила, дав действительно
сильно разрыдаться. Я морально опустошался, очищая сознание от всего что
произошло вчера. Стало спокойно и тепло. И почти не больно.

Я
открыл глаза. Пустота. Как же она спасает от одиночества. Она - весь
мир. А никто не может чувствовать себя одиноким, являясь частью мира,
когда мир внутри, мир снаружи и он сам чувствует себя миром.
Меланхолическая пустота. Чистое сознание. Я свободен от всего. Я
свободен от всего. Я свободен от...
Да нифига я не свободен! Еще столько надо сделать, чтобы добиться этой самой свободы. Еще столько... столько осознать.
Апатично
расслабленное тело не мое. Оно ничье. Оно не тело. Оно - пустота. Все -
пустота. А я лишь пустое чистое сознание. Меня нет, вас нет, но я есть.
А вас все равно нет. Только чистое сознание, абсолютная энергия. И
пустота. Свобода в пустоте.
И не надо ни от чего освобождаться. Ведь
если ничего нет, то я свободен? Абсолютно. Я - лишь сгусток энергии,
лишь сознание. Ни чувств, ни мыслей, ни физических потребностей. Только
эта бегущая строчка слов, состоящих из букв и строящихся в предложения.
Бегущая из ниоткуда в никуда. Бегущая нигде и никак. Буквально стоящая
на месте. И ее нет. Она придумана мной. Но она есть в моем сознании,
значит есть в пустоте. А в пустоте нет ничего, кроме меня - сгустка
энергии, значит и ее нет. И все.
Я чистый, я белый. Невидимый,
неслышимый, неощущаемый. Я даже сам не верю, что я есть в пустоте, но
кроме пустоты нет ничего. А я есть. Значит или я в пустоте, или она во
мне. Значит... Мы вдвоем, вместе. Я и пустота. Романтика...

Когда
я пришел в себя, я понял что потерял счет времени. Я был без понятия:
прошло несколько секунд или много часов. Или может даже целый день?
Рядом со мной было что-то теплое, что-то что начало возвращать чувства.
Но я впустил в сердце эту ржавую спицу апатии. Нет чувств. Нет эмоций.
Нет боли и больше не будет. Никогда.
Я посмотрел вправо. Обычно, я
для этого чуть поворачивал голову и скашивал вправо глаза. Но сейчас я
просто развернул голову на пол оборота. Рядом со мной сидел Себастьян.
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. По ним я мог бы прочитать все.
Раньше. Но не сейчас. Сначала мне показалось, что у него взгляд такой,
будто я психически нездоров и он должен меня успокаивать, но после
этого... это мог быть только страх. Эмоции я читал с трудом, но его
глаза были полны какого-то благоговейного страха, будто он только что
увидел... ну не знаю, дьявола например. Я почувствовал, как он напрягся.
Я
отвернул голову. Смотреть больше не хотелось, и глаза закрылись сами
собой. Стало противно. Люди такие беспомощные, особенно когда хотят
помочь кому-то. Они такие жалкие.
- Со мной все в порядке, - сказал
я. Голос был каким-то металлическим, будто голос не живого человека, а
трупа. Но мне было уже плевать, - я ухожу.
Я стал собирать вещи. Я
никуда не торопился, но это получалось невероятно быстро. Затем я достал
из шкафа какую-то одежду, наверняка Себастьяна, и положил на стул.
Медленно стягивая чулки и платье, я не думал. Просто не думал ни о чем.
Раньше такое редко получалось. Затем я одел клетчатую рубашку, прямого
покроя брюки. Натянул купленный сегодня плащ. Достал из кармана деньги.
- Это за ночлег, за неделю. И за одежду. Прощай.
Сумка
на плече болталась, когда я шел к двери. Медленно, чеканя шаг.
Себастьян сидел, не двигаясь. Даже ничего не сказал. Я вдруг
почувствовал, что вокруг меня действительно пустота. Вакуум. А люди лишь
эфемерные фантазии моего больного воображения. И я сам своя фантазия. Я
ничтожество, несуществующее ничтожество, а мир - лишь материальное
воплощение несуществующих мыслей несуществующего сознания. Я открыл
дверь, и видимо этот звук вывел Себа из состояния оцепенения.
- Стой! Куда ты? Объясни мне все! - он подлетел сзади и схватил меня за руку.
- Куда нибудь, - апатично ответил я.
- Почему? Что с тобой случилось? Кто ты вообще? - он встряхнул меня за плечи.
- Я Дима Кузнецов. Я уже говорил. Отпусти, - так же медленно сказал я, но не высвобождал руку.
-
Да нет. Пожалуйста, перестань. Я действительно за тебя волновался. Я
звонил твоей матери. Мне-то ты можешь верить? Скажи, что с тобой
происходит на самом деле.
- Я... не знаю, - я осел на пол. Пустота давила изнутри, в сердце вечным двигателем вертелся ржавый металл.

Терять всегда больно.
Знаете,
иногда теряешь вещь совсем незначительную - расческу там или даже
просто рублевую монетку, а все равно обидно. Нет, вещь конечно сама по
себе может быть дешева, бесполезна, не нужна, но... знаете, даже сам
факт потери в таком случае причиняет боль, хотя ее мы и не замечаем.
А
когда теряешь что-то... или даже кого-то, кто имеет для тебя невероятно
большую цену... Когда теряешь самого близкого для тебя человека...
Кроме которого у тебя нет даже друзей... Тогда реальная боль, боль
имеющая плотность, боль раненого зверя, который не смог защитить своих
детей, тогда именно такая боль разрывает изнутри. На части.
И уже нет
возможности спастись. Вы уже ничего не решаете. Вы просто пульсирующий
комок боли. И все твое существование превращается в боль. И тогда уже ты
сам аплодируешь величественному театру боли. Это невероятно.
Иногда
боль показывается во всем своем прекрасном величии сразу, а иной раз
она, подобно вину, раскрывает свой неповторимый букет постепенно, пока
ты в томительном ожидании ищешь ее главную ноту.
И слово какое
прекрасное - боль. Такое звонкое, острое и одновременно тягучее и
тяжелое. И знаете, всего лишь одно слово может выразить состояние всего
мира. Больно ребенку - вытаскивают занозу. Больно и юноше - безответная
любовь терзает и не дает спокойствия. И взрослый, вполне состоявшийся
человек испытывает боль - да, у него есть деньги, жена, многие другие
блага, но все таки он мечтал не о такой жизни. И даже старец испытывает
боль, от того что потратил свои молодые годы на место в обществе, а не
на мечту.
Больно и мне...

- А как же школа? - произнес я, проснувшись.
- А что, без нас не обойдется? - меланхолично ответил он, отхлебывая кофе.
- Сколько времени? - я поднял голову с подушки. Все тело, каждая мышца и связка, каждый нерв, все отдалось ноющей болью.
- Достаточно, - он поставил чашку на стол и, подойдя к кровати, сел рядом, - Все нормально?
- Ну да, - я отвернулся, "заинтересовавшись" узором на стене.
-
Послушай. Я хотел извиниться, - он поймал мой удивленный взгляд, но
продолжил, - за то, как повел себя утром. Я не знаю ни как ты жил, ни
кто ты, ни... Я ничего о тебе не знаю! Поэтому...
- Все нормально.
Правда, - я посмотрел на него снизу вверх, пытаясь изо всех сил придать
уверенность своему взгляду, - Не волнуйся. Я сегодня же уеду.
- Нет! Ну то есть... Я хочу чтобы ты остался. К тому же идти-то тебе особо некуда...
Я
пожал плечами и навалился на подушку.Идти было действительно некуда.
Жить один я бы не смог, хотя моих материальных средств хватило бы
надолго снять квартиру и жить припеваюче. Но я так не могу.
Сумерки
заволакивали прозрачной темнотой закоулки парка, который был у нас под
окнами. Судя по всему сейчас около пяти вечера... Хм...
- Так ты не был сегодня в школе?
- Нет. Я не работаю по суботам, - пробурчал он, уткнувшись носом в газету, - а ты вот прогулял школу!
- В первый раз? А, ну да. Я же здесь всего неделю, как же я забыл, - скаркастически ответил я, вставая с постели.
Первый
раз в жизни захотелось сдохнуть. Как же все в жизни глупо выходит.
Просто до невозможности. Вот хотя бы утопиться. А что, идея неплоха.
Только... нафиг?
- Ужинать будешь?
- Как будто ты что-то приготовил. Сходи пока в магазин.
- Я уже сходил. Думаешь, я весь день над тобой сидел?
- Я что-нибудь приготовлю, только позже.
Нет,
ну как будто я сюда домохозяйкой нанимался. Или женился на нем. Или в
рабство продался. То-то так странно поглядывают на меня его соседи.
- Кстати, ты не будешь против небольшой перестановки в своей квартире?
- Хм... В честь чего это? Даже если ты передвинешь стол, кровать больше не станет.
-
Да просто... у меня есть деньги, - он посмотрел на меня, как на
последнего идиота, - я решил - может хотя бы диван купить? А то неудобно
как-то...
- Делай что хочешь, - он спрятал взгляд за огромными газетными листами.
- Значит решено.

- Скажи сегодня в школе, что я заболел. Ногу там сломал или сотрясение мозга получил. Мне там надоело.
- И что, ты собрался до следующего года тут сидеть?
-
Следующий год, чтобы ты знал, через полтора месяца. И - да, именно так.
Я не хочу сидеть по шесть-семь часов в день с этими идиотами, которые
не отличают искусства от порнушки.
- И как же ты это проверил? Ну да
ладно. Я скажу что у тебя... ангина, да. Но вечером ты мне все
расскажешь, а завтра предоставишь всем чудесное исцеление. Мне сейчас
некогда, пока.
- Пока, - бросил я через плечо и начал одеваться.
Во-первых
надо сходить за каталогом мебели. Деньги куда-то деть надо, так почему
бы не порадовать Себа? Во-вторых, надо купить еды. В-третьих, надо
позвонить Владу. Как хочется поставить это на первый пункт, но гордость
не позволяет. После трогательного объяснения надо приготовить обед. Это
в-четвертых. А в-пятых, надо съездить в "Вилли-сэнт", забрать свою
одежду. И уволиться. Даже если мы помиримся с Владом, я туда больше не
приду ни за что.

- Влад, послушай не бросай трубку... Я хочу с тобой поговорить, прошу тебя!
- Говори. Только быстрее.
- Ты не правильно все понял. Я не спал с Себом!
- С Себом? Именно так в вашей школе принято называть учителей? Ну теперь-то я все понял правильно, пока.
- Да стой ты! Я просто поругался с матерью...
- И поэтому живешь у своего учителя? Не смеши. Пока-пока, и не звони больше. Я все отлично понял.
Короткие
гудки... Как обидно. Снова. Главное не заплакать. Плакать нельзя.
Нельзя. Нельзя. Слезы неприятно жгли глаза, захотелось завопить, или
хотя бы провыть что-нибудь, что успокоило бы. Но такого нет. Совсем нет.
Я
выбежал из дома. За углом находится аптека, я точно это знаю. А рядом в
подвальчике алкогольный магазинчик. Успокоительное и водки. Или их
нельзя смешивать? Да плевать уже! Дойдя до конца дома, я понял, что бегу
в одних домашних шлепанцах и легкой рубашке. Ну хотя бы в брюках...
Да,
купить что-то в аптеке намного сложнее, чем "алкоголь или сигареты,
которые не продают лицам до 18 лет". Зато водку мне сразу продали.
Толстый мужик хитро улыбался, отдавая мне на сдачу с новенькой хрустящей
купюры засаленые и до крайней степени истрепанные бумажки. Даже для
приличия не спросил, сколько мне лет... Тем лучше.
Я вышел и уже шел в
сторону дома, как меня кто-то окликнул. Я оглянулся и увидел...
собственную мать. Только не это! Со всей дури я ринулся в арку, пробежал
два дома и через черный вход забежал в подъезд. Этого мне еще не
хватало!


- И снова напиваемся? Я не для этого отмазывал тебя в школе.
- Себ, перестань, - я достал еще один стакан, - присоединяйся. Или у тебя в жизни все настолько гладко, что тебе это не нужно?
- Отстань. Чтобы я напивался со своим учеником? - он ухмыльнулся и забрал у меня бутылку, - А водочка-то хорошая.
- Ну так давай? Или что, буянить будешь? - я усмехнулся. Напиваться с учителем? Такого даже я себе никогда не позволял!
- Нет. И вообще, с сегодняшнего дня - сухой закон. Хотя... черт с ним, с завтрешнего.
-
Ну вот и отлично, садись. Кстати, ты ведь теперь знаешь, где я работал?
- на его лице сначала выразилось отвращение, но видно он сразу взял
себя в руки.
- Полагаю, знаю. Может расскажешь подробнее?
- Потом.
Просто у меня есть деньги, и я хотел бы спросить - как ты смотришь на
то, чтобы я жил у тебя и за это платил тебе деньги. Ну как бы снимал
часть квартиры?
- Живи тут бесплатно. С тобой хоть не скучно, - он
сел на стул, стоявший рядом, и налил себе в стакан прозрачной, но очень
крепкой жидкости.
- Не, так неинтересно... А что, без меня скучно чтоли?
- Ну вообще... да. За то время, что я работаю в школе, ты единственное интересное происшествие.
-
Судя по всему ты там недавно работаешь. Или просто у вас никто не
взрывал петарды в кабинете химии и не наливал в поилку животным
портвейн.
- Да уж... Ты прав. Причем и с первым, и со вторым. Я
только с этого года там, - он покрутил стакан в руках и залпом допил
оставшуюся четверть стакана.
- У... Ну это все объясняет.
Повисла
молчаливая пауза. Я налил себе еще из полупустой бутылки, а он так и
крутил в руках стакан, рассматривая прозрачные грани. Говорить было
больше не о чем. Он со звоном опустил стакан на стол и уже начал
вставать, как у меня не ожиданно возник вопрос.
- А как ты жил до
этого? - он посмотрел на меня каким-то странным взглядом, - Ну то
есть... почему ты пошел работать в школу? И почему ты живешь один? И
почему ты...
- Тебя это действительно интересует? - он сел обратно и налил себе еще водки.
- Вообще то да. Иначе бы я не спрашивал.
-
Ну... тогда ладно. Ты будешь первым человеком, не считая меня, который
знает всю мою жизнь. Если будет скучно - скажи. Не обижусь.

- Слушай, дай сигарету. От воспоминаний даже покурить захотелось.
- Да уж, такое вспоминать... Я бы от одних лишь таких воспоминаний повесился... - я протянул ему пачку.
Абсолютно
пустая бутылка лежала рядом со мной на полу. Комната уже была наполнена
дымом от нескольких сигарет, выкуренных мной. Вот так? Как же у тебя
все сложно...
- И ты до сих пор ее любишь?
- Да, - ты выпустил густую струю дыма и закашлялся.
- Такую скотину? Прости, но другого мнения о ней у меня не сложится.
- Такую скотину...
-
Знаешь, я тоже люблю одного человека. И он тоже со мной поступил очень
нехорошо. Точнее, он наказал меня за то что я не делал. Он просто не
понял...
- Тебе наверное очень больно... А когда это случилось?
- Вчера... Знаешь, я наверное сделаю то, в чем он меня подозревает. Когда-нибудь...

@темы: Написанное, Почему хреново быть педофилом или как умереть придурком, Яой, Фанфик, Слэш