Если спросят, сколько тебе лет, отвечай, что тебе семнадцать и что ты сумасшедшая.
укуренный бред на рассклабоне с 3 часа ночи в середине прошлого июня перед экзаменами
Осторожно! 18+
Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у этого мельника юноша -Осторожно! 18+
хороший юноша, умный и сильный. Любил, конечно же, мельник со своим
юным рабом развлекаться: и в рот его ебал, и в задницу, и издевался над
ним, и связывал... Каких только развлечений бедный юноша Оцел не
натерпелся! И однажды, из-за очередной пытки злого хозяина, сделался
юноша калекой (дабы не повышать рейтинг до NC-21, автор не будет
указывать вид издевательств).
Видит хозяин: ослабел Оцел, не годится больше для работы, да и выгнал его из дому.
Испугался юноша: "Куда я пойду, куда денусь? Слаб я стал, да калека!". А
потом подумал "Видел я афишу фестиваля в Беремене, пойду-ка я на
фестиваль, да сделаюсь уличным музыкантом".
Так и сделал, пошел Оцел в город Беремен. Идет он по дороге и поет. И вдруг видит: лежит на дороге девушка, тяжело дышит.
- Отчего ты так запыхалась, девица? - спрашивает Оцел. - Что с тобой?
- Устала, - говорит девушка, которую, кстати, зовут Сомака. - Пожалей
меня! Жила я у охотника, долго жила. Девственность ему свою отдала, и в
попу давала, и после минета глотала, а теперь вот - потолстела, для
ебли, видите ли, не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня, а кровь-то
на жертвенный алтарь набрызгать. Вот я и убежала от него, а что дальше
делать не знаю.
- Пойдем со мной в город Беремен, - отвечает ей Оцел. - Сделаемся там
уличными музыкантами. Пиздишь-то ты много и громко, голос у тебя
хороший. Ты за ударные сядешь, а я петь буду и на гитаре ебашить.
- Что ж, - говорит Сомака. - Пойдем.
Пошли они вместе. Сомака идет - пиздит не затыкаясь, Оцела же мозг кипит, да уши в трубочку сворачиваются.
Шли они, шли и вдруг видят: сидит на дороге мужик, печальный сидит, невеселый.
- Что ты такой невеселый? - спрашивает Сомака.
- Ах, - говорит мужик, - пожалейте вы меня, молодежь! Жил я у своей
хозяйки, долго жил, шлюшек в ее борделе жизни учил. А теперь вот стар
стал, и пенис мой полуметровый чуть посморщился. Видит хозяйка - не
удовлетворяю я не ее саму, не ее ебливых сучек, да и задумала меня в
речке утопить. Я и убежал из дому. А что дальше делать, как
прокормиться, не знаю.
Оцел ему отвечает:
- Пойдем с нами, Конф (а именно так звали мужика), в город Беремен,
станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и
на скрипке играть, Сомака - петь и на ударных ебашить, а я - петь и на
гитарке-то херачить.
- Я че, на пидора похож? Да ну в пизду, я на басухе! - сказал Конф.
На том и договорились. Идут они вместе. Сомака опять пиздит не
затыкаясь, Конф про своих шлюшек ебливых рассказывает, Оцел идет и идет,
а уши все больше в трубочки сворачиваются.
Шли они, шли. Проходят мимо одного двора и видят: сидит на заборе парень и орет во все горло.
- Ты что, петушок что ли? - грозно говорил Конф.
- Слышь, бля, ротик оффни, - резко бросает Сомака.
- Че, бля, мамашину юбку потерял? - спрашивает Оцел.
- Ах, - говорит Пантук, как в принципе и звали парня, - пожалейте вы
меня! Завтра к моим хозяевам гости приедут, а я вот, блядь, через забор
лез, да яйцами на него и сел! - пропищал он.
Отвечает ему Оцел:
- Пошли, кастрат, с нами в город Беремен, станем там уличными
музыкантами. Так и быть, мы даже петь не будет - только ты будешь, как
Витас голосить.
- Что ж, - говорит Пантук, - я с вами.
И пошли они вместе. Сомака снова пиздит не затыкаясь, Конф про своих
шлюшек ебливых все дальше рассказывает, Пантук и то и другое умудряется
комментировать писклявым голосом. В общем, Оцел впервые начал серьезно
задумываться о самоубийстве.
Шли они, шли, и вот настала ночь. Оцел и Сомака легли под большим дубом,
Конф сел на ветку, как последний лох, а Пантук, покурив косячок,
взлетел на самую верхушку дерева и стал оттуда смотреть по сторонам.
Смотрел, смотрел и увидел: светится невдалеке огонек.
- Ебать, ребят! Там кактус светится! - говорит Пантук.
Оцел говорит:
- Надо узнать, что это за огонек. Может быть, поблизости дом стоит.
Хоть, бля, нормально посплю, а если там комп есть, контру поставлю, да
вздрюкну всех.
Сомака говорит:
- Может, в этом доме гандоны есть. Ебаться-то охота, да выглядите вы, как бомжи - ноги раздвинуть страшно.
Конф, оглядывая Сомаку, говорит:
- Может, в этом доме и девочки есть ниче такие, я б тоже потрахался.
А Пантук говорит:
- Может, в этом доме крысы есть. Я бы понюхал.
- Заткнись, нарик кастрированный, - отвечают все в один голос.
Встали они и пошли на огонек.
Вышли на поляну, а на поляне дом стоит, и окошко в нем светится.
Оцел подошел к дому и заглянул в окошко.
- Что ты там видишь, Оцел? - спрашивает Пантук.
- Вижу я, - отвечает Оцел, - сидят за столом парнишы, вискарь, как воду,
хлещут, в картишки поигрывают. Ох, а вон тот у стены симпатяшечка!
- Ох, как есть хочется! - сказала Сомака.
- Ох, как пить хочется! - сказал Пантук. - А травки у них, кстати, нету?
- Бля, ну че, Оцел, ты, короче, парнишу того ебешь, я вон тех трех красоток. Ок?
- А я? - спросила Сомака.
- А ты стоишь и не пиздишь!
- Бля, над их как-нибудь выкурить. Хм... А людей можно курить? - спросил кастрат.
Думали они, думали и придумали.
Оцел тихонько поставил "передние ноги", как назвал его руки Пантук, на
подоконник, Сомака взобралась на спину парня, Конф вскочил на спину
Сомаке, увидев, что она стоит раком, а Пантук снова дунул и взлетел на
голову Конфу.
И тут они разом закричали: Оцел - от страха, что сейчас хрустнет его
позвоночник, Сомака опять пиздела не затыкаясь, только теперь визгливо и
громко, Конф начал рассказывать о системе Фрэйда голосом Джигурды, а
Пантук закукарекал.
Закричали они и ебанулись через окно в комнату, потому что кастрат умудрялся еще и танцевать.
Испугались парниши и девчонки сексуальные и убежали в лес - там групповушку устроить.
А Оцел, Сомака, Конф и Пантук сели вокруг стола. Ели-ели, пили-пили,
курили-курили, ебались-ебались. И вот, наконец, наелись, напились,
накурились, обкончались и спать легли.
Оцел растянулся во дворе на сене, Сомака хотела вначале усесться пиздой
на его все еще стоячий хуй, но потом улеглась перед дверью, Конф
свернулся клубком на теплой печи, а Пантук в который раз дунул и
взлетел на ворота.
Потушили они огонь в доме и заснули.
А ребятишки-картежники сидят в лесу, курят после секса и смотрят из чащи
на свой дом. Видят: огонь в окошке погас, темно стало, и послали они
одного чувачка уторченного посмотреть, что в доме делается. Может, зря
они так испугались. Подошел укурок к дому, отворил дверь, зашел на
кухню. Глядь, а на печи два огонька горят.
"Наверное, то угли, - подумал чувачек. - Вот я сейчас лучинку разожгу".
Ткнул он в огонек лучинкой, а это был Конф курил. Папироска его погасла,
и зарычал он голосом Джигурды, да ебанул полуметровой балдой парнишу по
лбу.
Торчок думает: нихуя себе эротические глюки, и в дверь. А тут Сомака его
за хуй схватила и давай дрочить. Торчок - во двор. А тут его Оцел:
"Мм... Сладкий, иди ко мне!" Парниша - в ворота. А с ворот Пантук как
закричит:
- Ку-ка-ре-ку! Я дятел счастья!
Кинулся укурок со всех ног в лес. Прибежал к своим товарищам и говорит:
- Беда! В нашем доме поселились страшные великаны. Один мне своим хуем
по лбу постучал, другой мне мой хуй оторвать собирался, третий в жопу
выебать хотел, а четвертый траву хотел видимо отнять!
- Ох! - сказали парнишы. - Пиздохать надо отсюда!
И ушли они из этого леса навсегда.
А беременские музыканты: Оцел, Сомака, Конф и кастрат-наркоман Пантук,
остались жить у них в доме да поживать, групповушки устраивать, траву
растить да самогон гнать.
